История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5 - стр. 41
Булгаков не исполнил в точности приказания главнокомандующего и тем дал средства бывшему хану привести в исполнение свои враждебные замыслы. Тотчас после присяги он собрал и увел народ в горы, оставив г. Кубу совершенно пустым, так что когда русский отряд подошел к городу, то не нашел жителей ни в нем, ни в ближайших к нему деревнях. На другой день после прихода, поутру, Булгаков узнал, что жители с семействами находятся в расстоянии нескольких верст от города и что хан прислал от себя конвой для дальнейшего препровождения их в глубину гор. Для воспрепятствования этому генерал-лейтенант Глазенап отправлен с отрядом вправо, а генерал-майор Лихачев влево от места нахождения жителей. Сильная партия казаков послана еще ранее для того, чтобы отрезать их от гор, одновременно с действием боковых отрядов.
Приближение наших войск с трех сторон заставило конвойных хана скрыться, а жители без всякого затруднения возвратились в город и селения. Приведя кубинцев к присяге, Булгаков объявил бекам и народу, что Ших-Али-хан навсегда устраняется от управления ханством; что тот, кто станет повиноваться ему, будет подвергнут наказанию и что для управления ханством будет поставлен наиб. Взяв в аманаты десять человек детей почетных беков, Булгаков утвердил Хаджи-бека наибом Кубинской провинции и поручил ему заботиться о благосостоянии народа, судить его, «но, – писал он в инструкции, – всякая не только смертная казнь, но и жестокое наказание тебе воспрещаются»[113].
Заняв Кубу русскими войсками, Булгаков, из опасения, что Ших-Али будет производить грабительства, разрешил ему выбрать одну деревню для жительства в кубинском владении. Хаджи-беку поручено давать бывшему хану необходимые жизненные потребности, наблюдать, чтобы он жил на одном месте и не въезжал не только в город, но и в соседние деревни.
Совет беков должен был управлять городом под председательством штаб-офицера, оставленного в Кубе с двумя ротами Казанского полка и одним орудием. На обязанность того же штаб-офицера возложено наблюдение за сохранением кубинцами покорности шамхалу Тарковскому и за тем, чтобы доходы, собранные с города, посылаемы были генерал-майору Гурьеву в Баку.
Избрав себе место жительства, Ших-Али-хан не оставался в нем постоянно, а, напротив, разъезжая по селениям, волновал народ, наказывал тех, которые не хотели сопротивляться русским и не препятствовали их переправе через реку Самур.
Булгаков требовал к себе бывшего хана, но тот не ехал, а захватить его силой не было средств, потому что, скитаясь по горам, он окружал себя постоянным конвоем. К тому же скоро сделалось известным, что бывший хан, собрав преданных себе лиц, ушел с ними в Казыкумух. Это было тогда, когда Булгаков, устроив временное управление в Кубинском ханстве, двинулся для наказания Сурхай-хана Казикумухского.
Перед выступлением своим из Кубы Булгаков отправил письмо к Сурхай-хану, в котором просил назначить место, где он желает присягнуть на верность русскому императору. Вместо ответа, Сурхай собрал до 20 000 человек вооруженных и, пригласив к совокупному действию Ших-Али, согласился с ним атаковать Булгакова с разных сторон. Явившись на помощь Сурхаю с 3000 вооруженных людей, Ших-Али в то же время клялся в своей преданности и говорил, что ушел сам и увел жителей в горы единственно из страха разорения их русскими войсками. Булгаков требовал, чтобы он явился к нему с покорностью и уговорил в тому же Сурхая, для наказания которого перешел в верховья Самура и остановился близ деревни Цейхур. Деревня эта находилась почти в центре владений Казикумухских и в 50 верстах от города Кубы. Отсюда Булгаков отправил в Сурхаю своего адъютанта Кривцова с проектом трактата и требовал, чтобы хан подписал его и со всем своим народом вступил в подданство России. Сурхай отвечал, что хотя предки его никогда и никому не присягали, но он готов «с чистосердечным усердием повергнуть себя с детьми своими и со всем своим владением в вечное подданство русскому скиптру», но просит только избавить его от подписки условий подданства. Под предлогом того, что доходы его едва достаточны для прокормления семейства, Сурхай уверял, что не в состоянии платить ту дань, которая назначена в трактате.