История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - стр. 83
Угроза эта могла вызвать только улыбку главнокомандующего, хорошо знавшего то положение, в котором находился царевич. Голод в Дагестане и недостаток корма для скота заставили ближайших к нам лезгин просить о дозволенье пасти свой скот на полях Грузии. Им обещано было разрешение, если доставят в Тифлис Александра, который со слезами умолял их не выдавать его русскому правительству и обещал немедленно уехать в Персию. Он отправил письмо Ртищеву, в котором просил дозволить его посланным проехать в Эривань за какими-то приказаниями шаха. «Когда между обоими великими государями заключен договор, – писал Александр[235], – то могу ли я сопротивляться и начать другое дело? Какое повеление я получил от персидского государя по сему повелению расположил себя и какие я имел намерения и мысли все оставил». Ртищев не согласился на просьбу царевича, но с прибытием в Тифлис персидского чиновника Мамед-Вели-бека принужден был вновь войти в сношение с Александром. Не зная, какой оборот примут переговоры посла Абуль-Хасан-хана в Петербурге, и считая выгодным для Персии иметь в своих руках царевича Александра, Аббас-Мирза отправил в столицу Грузии Мамед-Вели-бека, с тем чтобы снова уговорить царевича ехать в Персию. Наследник персидского престола находил, что в случае каких бы то ни было несогласий с Россиею такой человек, как Александр, мог быть весьма полезен для тегеранского двора, и приписывал ему влияние в Грузии, которого царевич вовсе не имел. По просьбе Вели-бека Ртищев спрашивал царевича, в каком месте он желает быть принятым в Кахетии и через какие места он намерен отправиться до границ персидских. «Тогда, – писал главнокомандующий[236], – я отправлю к вам остающегося здесь персидского чиновника Мамед-Вели-бека, который примет вас на свои руки, заплатит за вас долги из денег с ним присланных и вручит вам халат, имеющийся для вас от его высочества Аббас-Мирзы; с моей же стороны дан вам будет безопаснейший воинский конвой, для препровождения до самой персидской границы, и предписано будет всем по той дороге находящимся российским начальникам и воинским командам пропустить вас без малейшего препятствия».
Царевич Александр и на этот раз не дал решительного ответа, так как ожидал известий из Петербурга от лиц, посланных им с прошением к императору Александру. Избрав армянина Георгия (Гогия) Бастамова своим поверенным, царевич просил его съездить в Петербург с прошением к императору Александру. Бастамову ехать было невозможно, и он передал врученные ему бумаги армянину Курганову, который самовольно и никем не уполномоченный отправился в столицу. Явившись мнимым уполномоченным, Варганов представил два письма царевича: одно на высочайшее имя, а другое на имя управлявшего Министерством иностранных дел графа Нессельроде.
«Всемилостивейший государь! – писал царевич[237]. – Известно вашему величеству все обстоятельство мое; хотя имею причину оправдать себя, но, оставляя оную, прибегаю к благодетельному снисхождению вашему, так вопиющий: великий государь, прими меня милостиво под покровительство Вашего Величества и удостой мя узреть вас, государя моего, о чем жаждущая душа моя с Соломоном вопиет в тебе: «преклони ухо твое к нищему и отвечай ему мирная в кротости, изми обидимого из руки обидящего и не малодушествуй егда судиши». После милостивого принятия меня дай мне случай воспеть с Давидом: «Господь часть достояния моего и чаша моя: