История войны и владычества русских на Кавказе. Назначение А.П. Ермолова наместником на Кавказе. Том 6 - стр. 85

Прибыв 10 августа 1816 г. в Анцух, Карганов передал царевичу только часть денег, вещи и письмо графа Нессельроде, а остальные предпочел оставить у себя. Видя, что письмо управлявшего Министерством иностранных дел не служит прямым ответом на просьбу, посланную императору Александру, и получив достаточную сумму денег, царевич отложил свой отъезд в Россию и намерен был извлечь пользу из письма графа Нессельроде. Он отправил в Тифлис армянина Мадатова с письмом к Ртищеву, в котором писал, что «как свита, при нем служащая из грузинских князей, дворян и другого состояния людей, по большей части оставлена им в Персии и находится в Эривани и Тавризе, то прежде исполнения воли императора, он намерен предварительно известить всех своих людей, чтобы и они могли воспользоваться милостью государя». Царевич спрашивал главнокомандующего, дозволит ли он посланным с таким объявлением его людям проехать в Персию?

Только теперь Ртищев узнал о прямых переговорах Александра с Петербургом, и распоряжения министра иностранных дел показались ему обидными.

«Сколь ни велика чрезвычайность сего случая, – доносил он[241], – и сколь ни вредное может иметь влияние на дела здешнего края известность, что предметы подобной важности, сопряженные с политическими видами здешнего правительства в отношении к разным державам и народам, сопредельным Грузии, могут быть поручаемы к исполнению частным чиновникам, мимо главного здесь местного начальства, но я, имея в предмете единую священную волю вашего императорского величества, немедленно обратил к царевичу Александру армянина Мадатова».

Ртищев отвечал Александру, что готов пропустить его посланных в Персию, но в душе был убежден, что царевич не имеет вовсе намерения выехать в Россию. Об этом тянулись переговоры уже более шести лет почти беспрерывно, и Александр то выражал свое желание покориться, то отказывался от него. Он требовал, чтобы в случае его покорности был оставлен в Грузии на всегдашнее пребывание, чтобы ему дан был приличный удел, были предоставлены все почесть и уважение, приличные его званию, и, наконец, чтобы для удостоверения в исполнении его желаний был бы прислан к нему один из важных русских чиновников.

Выбор царевича всегда падал или на одного из известных генералов, или на правителя канцелярии главнокомандующего, т. е. на таких лиц, задержание которых в горах обеспечивало положение самого Александра. Ему хотелось «заманить к себе в горы и задержать у дикого народа таких чиновников, кои по званию и заслугам своим могли, по мнению их, быть верными заложниками в безопасности самого царевича и в том, что войска российские в таком случае не предпримут наказания сих народов открытою силою». Последнее обстоятельство было особенно важно для царевича: будучи кругом должен, он жил в Дагестане из милости, и, чтобы обеспечить свою безопасность, он хотел получить от России то же, что и от Персии, задержавшей депутатов анцухского народа, посланных Александром под предлогом просьбы о помощи. Депутаты были люди из лучших фамилий, пользовавшиеся уважением населения, и, будучи задержаны тегеранским двором, служили залогом спокойного и безопасного пребывания царевича в Анцухе. Все эти поступки Александра убеждали Ртищева, что в действительности царевич не имеет намерения покориться русскому правительству, что он служит двум богам и что для склонения его на нашу сторону, надо много умения, такта, а главное, чтобы лицо, которому поручено будет вести переговоры, пользовалось известностью и общим уважением.