История войны и владычества русских на Кавказе. Деятельность главнокомандующего войсками на Кавказе П.Д. Цицианова. Принятие новых земель в подданство России. Том 4 - стр. 25

Такое удаление, хотя бы и временное, вызывалось желанием блага грузинскому народу и было вместе с тем согласно с видами нашего правительства, полагавшего «усилить меры к вызову в Россию царицы Дарьи и прочих членов царского дома, коих присутствие в Грузии всегда будет предлогом и причиною неприятельских партий»[44]. Дело это казалось тем более легким, что царица Дарья сама заявляла готовность ехать вместе с дочерьми в Россию, но готовность эта, как увидим ниже, была только на словах, а не на деле.

В августе 1802 года Дарья писала императору, что давно желала отправить к нему просьбу о разрешении ей ехать в Россию, но что этому мешал будто бы караул, «приставленный в самом доме моем». Жалуясь на свое положение, царица писала, что если она не удостоится лично «поклониться» императору, то такое несчастное и оскорбительное состояние может повергнуть ее в гроб[45]. Не довольствуясь этим заявлением, Дарья отправила одновременно письма императрицам Марии Феодоровне, Елисавете Алексеевне и князю Куракину, которого просила употребить свое содействие к скорейшему вызову ее в Россию. «Сим одолжите меня навсегда, – писала она, – облегчите наложенную на мне несказанную печаль и заставите быть всегда вам благодарной»[46].

Жалобы на притеснения и установленный за нею присмотр были конечною целью письма, а между тем в Петербурге верили в чистосердечное желание царицы выехать в Россию. Император Александр с свойственною ему деликатностью и предупредительностью торопился сообщить царице, что князю Цицианову повелено предоставить ей все средства и удобства к предстоящему путешествию. «Нахожу совершенное удовольствие, – писал император[47], – снова уверить вашу светлость, при сем случае, что мне приятно будет видеть вас в столице».

Желая вместе с тем показать свое расположение к царевичам, бывшим в Санкт-Петербурге, император простер свое внимание до того, что приказал передать в Каменноостровском театре ложу в постоянное распоряжение царевичей[48].

Пользуясь отправлением к царице писем особ императорского дома, князь Цицианов присоединил и свое, в котором писал Дарье, что остается в Георгиевске только для того, чтобы встретить там царицу прилично ее сану и облегчить ей путешествие в столицу. Князь сообщал царице, что поручил генералу Лазареву и правителю Грузии Коваленскому устроить ее путешествие настолько удобным, чтобы она не могла «обрести ни малейшей разности между оным и тифлисскими улицами»[49].

Главнокомандующий высказал надежду, что не более как через три дня она соберется и отправится в путь.

Сомневаясь, однако же, в искренности желаний царицы, князь Цицианов решился все-таки выждать в Георгиевске ответ ее на письмо императора Александра и, в случае неудовлетворительности его, ехать туда немедленно самому, с тем чтобы принять решительные меры к отправлению в Россию всех членов грузинского царственного дома[50].

Предположения князя Павла Дмитриевича совершенно оправдались. В Новый год, в полдень, Коваленский, которому поручено было передать письма, приехал к царице Дарье и застал ее окруженною детьми. Он передал ей письма, и царица тут же прочла их.

– Какой ответ дадите относительно отъезда? – спросил Коваленский.

– По причине праздника, – отвечала она, – я не могу так скоро дать ответа. Прошу вас к себе вечером, а между тем подумаю об этом и прочту со вниманием письмо его императорского величества по переводе его, ибо оно прислано без перевода.