История Смотрителя Маяка и одного мира - стр. 82

Его голос звучал как никогда искренне – и будь королева хоть немного внимательнее к своему сыну, она поняла бы, как важна для него эта просьба, раз он сменил удобный насмешливо-светский тон на тон настоящего разговора – того, в котором приходилось запинаться и с трудом подбирать слова.

– Ты что, влюблён в неё, в эту девушку? – нахмурившись, спросила королева.

Принц вспыхнул в возмущении от хода мыслей своей матери, но быстро взял себя в руки и произнёс:

– Нет, мам, вовсе нет.

– Тогда я не понимаю, в чём тут дело. Если она действительно не виновата, как ты говоришь, Королевский суд разберётся, с ней ничего плохого не случится. В любом случае странно, что ты так заботишься о судьбе малознакомой тебе девушки, в которую ты даже и не влюблён. Так что я не вижу причин обсуждать этот случай с Сэйлори. И к тому же ты ведь знаешь, что женщинам не пристало вмешиваться в государственные дела, – добавила королева.

– Ещё бы, конечно, ведь именно ты ввела это в моду, – не сдержавшись, пробормотал принц.

– Что ты имеешь в виду? – холодно уточнила королева.

– Ничего, приятного завтрака, мама, – сказал принц, заметив, как у двери нерешительно застыла служанка с подносом, на котором дымился кофейник.

Не дожидаясь ответа, он стремительно вышел, чуть не сбив с ног девушку с кофе и фруктами.

Когда Голари, зайдя по делам в ратушу, возвращался домой в сумерках, он заметил, что Птицеловы с завидной оперативностью уже приступили к делу и развешивают всюду объявления с портретом Коры Лапис. «Разыскивается за вознаграждение, по подозрению в преступлении против Королевства, жительница Тар-Кахола, известная как поэтесса Кора Лапис», – сообщалось в объявлении, с которого грустно, но чуть насмешливо щуря свои тёмные, почти чёрные глаза, улыбалась любимая городская поэтесса.

.2 

Realiora

3.2.1 Qui ventum seminat, turbinem metet^>28

– Форин, пожалуйста, не так быстро, я не успеваю! – хрипло взмолилась Тэлифо, обращаясь к своему спутнику, который шёл впереди по тропе из Тар-Кахола в порт Мор-Кахол. Её горло пересохло от жары и быстрой ходьбы по пыльному тракту.

Форин не обернулся, но стал идти чуть медленнее. Когда они взобрались на последний холм перед тем, с которого открывались уже морские просторы Мор-Кахола, он вдруг резко остановился – так, что Тэлли чуть не налетела на его спину, – и сказал, что самое время немного передохнуть.

Оказалось, что Форин Кастори хотел ещё раз проверить все детали плана.

– Ты, я вижу, всё ещё сомневаешься? – тяжело взглянув на Тэлли, спросил он.

Как ужасно неудобно, что здесь нельзя врать. Ну, по крайней мере, не с её, Тэлли, уровнем. Даже умалчивать, недоговаривать, обращать в шутку – ничего из этих прекрасных приёмов, которые так милосердно упрощают жизнь. Когда люди славят искренность, они, видит Защитник, не ведают, о чём говорят.

Тэлифо вздохнула.

– Да, – только и сказала она.

Даже просто находиться здесь рядом с Форином было тяжело, как будто идёшь по дну, под толщей воды, или забираешься высоко-высоко в горы, туда, где трудно дышать, где кружится голова. Воля Форина заполняла всё вокруг, не оставляя никому ни единого шанса. Но только здесь Тэлли чувствовала себя живой – только здесь хоть что-то происходило.

– В таком случае я хочу услышать твои предложения о том, что нам делать, – холодно произнёс Форин, прикрыв глаза и откинувшись на нагретую солнцем и такую тёплую, что она казалась пульсирующей, кору каштана.