История Смотрителя Маяка и одного мира - стр. 57
Грави всё не отвечал – он стоял, сосредоточенно смотря перед собой пустыми остановившимися глазами. Он думал, как выбираться из этой ловушки, чувствуя подкатывающую к горлу тошноту от голоса охотника.
– Что же ты молчишь? Скажи что-нибудь, ты ведь так хорошо умеешь убеждать! – воскликнул Морео, и в голосе его слышалось раздражение. Он хотел поиграть со своей жертвой, но с Грави было не так интересно. – Я хочу, чтобы ты говорил со мной!
Врачеватель почувствовал липкие, пропахшие кровью нити чужого страха и отчаяния, которые стали опутывать его, подбираясь к горлу.
– Ты… отличный охотник, – выдохнул он и покачал головой, – но ты болен, ужасно болен.
Морео только расхохотался в ответ.
– Добрый доктор хотел вылечить меня, – пропел отвратительным тонким голоском Кошачий Бог. – Добрый, добрый доктор. Но доктору следует всё-таки признать, что есть случаи, которые нельзя вылечить. Я хочу, чтобы даже Великий Врачеватель это понял.
Ядовитые слова попадали в кровь Эгрото – он уже чувствовал эту слабость и дуновение неподвижного ветра, который размывал силуэты представляемых вещей в его голове, лишая этой последней связи с миром. Так подступало безумие.
Врачеватель увидел вдруг длинный тёмный коридор с рядом закрытых дверей. Из-за некоторых из них слышались крики, стоны, шорохи, скрипы, смех. Грави осторожно шёл по коридору, прислоняясь к холодной каменной стене, прислушиваясь, осторожно переставляя ноги, шаг за шагом. Весь пол был усыпан невидимым мусором, и Грави приходилось напрягать все свои силы, чтобы не упасть. Остановившись перевести дух, он оказался возле двери, за которой была тишина. Сначала врачевателю очень захотелось открыть эту дверь и отдохнуть от беспорядочных звуков, которые лезли в его голову со всех сторон, но потом он резко отшатнулся и побежал прочь, не обращая внимания ни на свою слепоту, ни на завалы мусора под ногами, ни на оглушительный хохот, который преследовал его. Он не оборачивался, но чувствовал, что дверь открылась – и то, что было заперто в ней, вырвалось на свободу.
И всё-таки Грави не зря был Великим Врачевателем и давним обитателем реальнейшего. Он остановился и медленно досчитал до пяти, вспоминая свои собственные теории и записи и стараясь представить плотно закрытую дверь. Но было поздно: вся ненависть, всё раздражение, вся брезгливость, которые когда-либо вызывали в нём люди, тут же разом нахлынули на него снова, сбивая с ног. Он всегда знал, что опасно относиться ко всем людям хорошо, считая это своей обязанностью – подавлять любое неподобающее врачу чувство, знал, что это рано или поздно припомнится врачевателю, но всё не находил времени придумать защиту. Воистину оружейник без оружия. Да он и не думал, что какой-нибудь охотник сможет оказаться сильнее.
Отплёвываясь от чёрной воды ненависти, слушая издевательства Морео где-то далеко на поверхности, Грави-игрок и Грави-врач решали дилемму о врачебной этике. Грави-игрок справедливо упрекал Грави-врача в том, что это по его милости они оказались в такой ситуации, и тому, кто так много времени проводит в реальнейшем, неплохо бы научиться слушать своего игрока хотя бы иногда. На что Грави-врач справедливо возражал, что без него не было бы вообще никакого реальнейшего. Наконец Грави-игрок сказал: «Он напал на тебя со спины, подло, как и подобает хищнику. Он сначала согласился пойти с тобой, обманул тебя, а потом напал. Если ты не будешь сопротивляться, ты повредишь реальнейшему». Не то чтобы Грави был очень возмущён поступком Морео или очень заботился о законах реальнейшего, но всё это, вместе с желанием выжить, перевесило чащу весов в сторону игрока. К тому же Грави-врач нехотя признал, что для этого пациента, возможно, это тоже последний шанс вернуться из той темноты, в которую он сам себя загнал. Собрав все свои силы, Грави вынырнул на поверхность неподвижной, маслянистой воды.