История Полоцка и Северо-Западной Руси - стр. 25

Об общественном устройстве Литвы мы имеем только самые темные и отрывочные намеки. Мы знаем, что литовцы делились на множество мелких племен, иные со своими князьями, иные без князей, но какое значение имел князь в древней Литве, мы об этом ничего не можем сказать определительного. Первоначально, кажется, у литовцев вовсе не было князей; ибо сказка о каком-то Палемоне, пришедшем к устьям Немана из Италии и даже из Рима во время Римских гражданских войн, есть не больше как сказка, сочиненная книжниками XV и XVI столетий, и заключает в себе столько же исторического, как и подобная ей сказка московских летописцев того же времени о происхождении русских князей, потомков Рюрика, от Августа – кесаря Римского. По свидетельству же немецких летописцев, писавших о древних пруссах, как у пруссов, так и у литовцев верховным главою всех литовских и прусских племен был главный жрец, лесной папа или далай-лама, Криве-Кривейто, который, как непосредственный истолкователь воли богов, из своей лесной столицы Ромово, бывшей сперва в Пруссии, а потом в Литве, безгранично повелевал всеми прусскими и литовскими племенами и перед посланцами которого, расхаживавшими с кривыми палками, трепетал каждый знатный и незнатный литвин. К тому же ни в немецких, ни в русских, ни в польских летописях первоначально ни словом не упоминается о литовских князьях. Генрих Латыш, древнейший ливонский летописец, под 1200 годом, говоря о нападении литовцев на Жемгалу (Зимиголу), ни слова не говорит о литовских князьях, даже при заключении мира с Литвою, где нельзя было бы миновать без упоминания князей, ежели бы они были у литовцев. А под 1204 годом он же говорит о каком-то вожде литовцев Шелгате, которого называет не князем, а только человеком богатым и могущественным между литовцами. Или под 1208 годом, говоря о Всеволоде, князе Берсики (Герцике), рассказывает, что он был женат на дочери одного могущественного литвина, и по жене сам был как бы литвин, и в войне против немцев пользовался помощью литовцев, по милости своего тестя, который, впрочем, не назван литовским князем. Или под 1213 годом сказано: пришли литовцы из-за Двины, и с ними вождь их и начальник Стеше, который также не назван князем. Вообще Генрих Латыш в своей довольно подробной хронике, объемлющей первые 27 лет XIII столетия, упоминая о литовцах до двадцати раз, ни разу не говорит о литовских князьях. Тогда как по русским летописям уже под 1215 годом делаются известными более 20 имен литовских князей в разных племенах Литвы. Отсюда ясно, что Генрих Латыш не упоминает о литовских князьях не потому, что их вовсе не было в Литве в его время, а потому, что князья были не во всех литовских племенах и что иные литовские племена управлялись своими выборными старейшинами, а иные находились в зависимости у таких же богатых и сильных землевладельцев, которых Генрих Латыш называет начальниками и вождями, но не князьями; следовательно, в племенах, соседних с Ливониею, у литовцев не было князей; и действительно, известия о князьях в том краю являются гораздо позднее. О сильных же землевладельцах, могших своими средствами делать набеги на соседей, есть известия и в русских, и в литовских летописях; так, Ипатьевская летопись под 1246 годом упоминает о каком-то предводителе литовцев, нападавших на Пересопницу, Аишьвне Рушковиче (Аишьвно Рушкович), которого не называет князем. А литовский летописец Быховец рассказывает о многих могущественных родах между литовцами, о которых прямо говорит, что они не принадлежали к княжеским родам; таковы, например, роды: Грумпиев, Ейкшисов и Гровчисов, признававших над собою власть князя Ердзивила.