История одной беременности - стр. 16
Поэтому спокойный вопрос Макара Эдуардовича вызывает у меня иррациональный страх.
Когда я поняла?..
Я… до сих пор не поняла… я верю в лучшее… планирую, не опускаю руки.
— В каком смысле, перестала бороться? — чувствую, как начинаю задыхаться.
— Ты когда о ребенке говоришь, то у тебя взгляд затравленной овцы. Никакой надежды, сплошная повинность. Ради чего? Ради мужа или родителей? Кто тебя заставляет рожать? Тебе организм кричит, что вам нельзя общих детей иметь. Эмбрионы не приживаются, но ты упорно продолжаешь травить его таблетками. Зачем? Чтобы мужик не ушел к другой, более плодовитой?
— То есть вы хотите сказать, что если у кого-то не получается забеременеть, значит, ему не суждено иметь детей от мужа? — у меня от злости щеки гореть начинают. — Расскажите это тем, у кого по десятку протоколов, а на одиннадцатый чудо случается! Скажите, что они зря пытались!
Мне становится обидно за всех тех людей. Я столько времени провела на форумах, я беспокоилась за девочек как за себя, читала про их ощущения, про тесты, подсчитывала вместе с ними дни до сдачи анализа на уровень ХГЧ. Все эти аббревиатуры: ДПП[1], БхБ[2], МФ и ЖФ[3] — для меня имеют огромное значение.
А он взял и всё обрубил, знаток чертов. Руками поводил над животом, прям мастер медицины, кандидат наук.
— У них другая ситуация и проблемы есть реальные, — перебивает меня Корнев, — а ты полностью здорова, просто дурью занимаешься. Иди домой. Мне нечем тебе помочь.
Я нервно влезаю в кроссовки, не расправив задники, едва сдерживаясь, чтобы не накричать.
Как он может судить обо мне, о муже, о чьих-то попытках?!
— Подружек ко мне тоже не нужно подсылать, — ехидничает напоследок, когда я хватаю с вешалки куртку и путаюсь в её рукавах.
— Она что, рассказала?!
— Не говорила она ничего, и так всё очевидно. Иди. Желудком своим лучше займись, а то язву заработаешь.
— Обойдусь без ваших советов.
Мы не прощаемся. Дверь захлопывается за моей спиной, я вылетаю на улицу. Такси как специально блуждает где-то во дворах, а я стою в десятке метров от ненавистного дома и прошу себя остыть. Не заслужил этот Корнев моих эмоций. Не дождется. Права была Света: козел он безрогий.
Да где этот водитель?!
Живот сводит судорогами. Ещё и не поужинала толком. Сначала переживала за Светку, потом готовилась к поездке. Лучше бы мяса с макаронами навернула, чем сюда моталась.
Бороться я перестала…
Что он вообще обо мне знает?!
Он хотя бы догадывается, как страшно каждый раз после ЭКО делать тесты? Ждать второй полоски, а потом выбрасывать тест в мусорное ведро, потому что опять не получилось. Разве ему известно, как бывает больно от собственного бессилия? Как хочется выть от отчаяния?
Когда ты запираешься в квартире, только бы не видеть никого и никогда. Когда твои подруги предлагают тебе встретиться и жутко обижаются на отказы, а ты попросту не готова вылезти из своей скорлупы.
Разве может он понять, что я чувствовала все эти годы?
Ему легко говорить, он...
Бок простреливает болью. Столь сильной, что меня ведет в сторону. Я еле дохожу до машины, которая как назло паркуется у самого въезда в дом Корнева. Водитель опускает стекло, смотрит на меня буквально секунду:
— Я никуда тебя не повезу, укуренная ты какая-то, еле плетешься, — сплевывает он и дает по газам.