История одной беременности - стр. 14

Надеюсь, он таки не маньяк и не собирается заниматься всякими гадостями.

Снимаю кроссовки — тапок никто не предлагает — и следую за Макаром Эдуардовичем в одну из бесконечных комнат. Он одет в футболку и трикотажные штаны. Мышцы выпирают сквозь тонкую ткань, бугрятся, проступают так отчетливо, будто врач обнажен.

Не особо-то похоже на приличного доктора.

Поздно возмущаться, Рит. Сама сюда пришлепала, ещё и на ночь глядя.

Мы с пакетиком оказывается в полупустом кабинете. Стены выкрашены белой краской, на полу — светлый паркет. Посреди кабинета сиротливо стоит кушетка с прорезью для лица, укрытая одноразовой пеленкой. Мне на такой массаж делали.

Ну, не гинекологическое кресло — уже добрая новость. А то я представляю, как бы этот мужлан сказал своим грубым басом: «Сымай трусы, красавица, будем тебя осматривать».

— Давайте сюда бумаги свои, — мужчина нетерпеливо тянет руку.

Подаю ему пухлую папку, он недолго перебирает её, но без особого энтузиазма, не вчитываясь ни в диагнозы, ни в методы лечения.

— Ложитесь на спину, — машет в сторону кушетки. — Не раздеваясь.

Лежу. Смотрю в потолок без единого изъяна, скола или трещинки. Думаю над тем, как меня сюда нелегкая занесла.

Точно мошенник какой-то. У него ни инструментов, ни перчаток медицинских нет.

Корнев зависает передо мной, вытягивает ладонь ровнехонько над животом, но не дотрагивается. Прикрывает веки — я тоже прикрываю, на всякий случай, — стоит с минуту. Затем всё же прикасается поверх одежды — меня словно током пробирает, — надавливает в область пупка. Опять замирает.

Хм, кажется, я поняла его специализацию.

Остеопат!

Мне на работе советовали к такому сходить, когда шею защемило. Но, если честно, результата я не увидела. Тот врач повертел мою голову влево-вправо, несильно постучал по позвонкам и отпустил. Сказал больше не приходить. Не вправлял ничего, таблеток не выписывал.

Какой толк от подобного «лечения»? Пощупать себя я и сама способна.

Короче, понятно. Сейчас меня тоже аккуратно осмотрят, ценник в несколько тысяч выставят и разрешат беременеть. Ладно, дождусь окончания и сольюсь.

— Я не возьму вас, — обрывает вдруг мои размышления Корнев.

Я распахиваю глаза, непонимающе хлопаю ресницами.

— П-почему?

— Не возьму, и всё. Идите.

Спускаюсь с кушетки, а у самой коленки трясутся. Необъяснимо. Вроде сама собиралась отказаться, но его слова вывели из состояния равновесия.

Корнев возвращает мне папку, качает головой почему-то. Осуждающе так, словно знает про меня какие-то особые, неприглядные вещи.

— Ты зачем хочешь забеременеть? — совсем другим тоном, уже на пороге, произносит он; мрачным таким, испепеляющим заживо. — Чтобы мужа удержать?

Что?!

Вскидываю голову.

— Сколько вы уже пытаетесь? Пять лет, да? В какой момент ты поняла, что у вас ничего не получится? Когда перестала бороться?

Вопросы вроде бы простые, но чувствуется в них подвох. Двойное дно. Сложностью сквозит.

Откуда же я знаю…

Когда вы только начинаете планировать ребенка, ты просчитываешь даже месяц.

— Не хочу скорпиона! — заявляешь мужу. — Он вредный будет.

Вы полны энергии, вам кажется, что всё получится. Вас даже первые осечки не смущают. Ну, у кого не бывает? Не получилось сегодня — получится завтра.

В какой момент ты окончательно перегораешь, изматываешься?