История любви - стр. 7
В мгновение ока ко мне подскочил Джеки Фэлт. И только в эту секунду я, наконец, понял, что вся правая сторона моего лица превратилась в кровавое месиво.
– Господи! – приговаривал тренер, пытаясь остановить кровотечение. – Господи Иисусе! Олли!
Я спокойно сидел и молчал, тупо уставившись вперед и стараясь не смотреть в сторону катка. Меж тем сбывались мои худшие опасения: шайба влетела в наши ворота. Фанаты Корнелла визжали, свистели и улюлюкали. Теперь, когда счет сравнялся, корнелльцы могли претендовать на победу, а значит, и на звание команды-чемпиона. Дьявольщина! А я ведь еще не отсидел даже половину штрафного времени.
Расположившиеся на трибуне напротив немногочисленные гарвардские болельщики хранили скорбное молчание. К этому моменту все уже забыли обо мне, и лишь один зритель взглядом следил за штрафной скамьей. Да, и он был здесь. «Если конференция закончится вовремя, я постараюсь успеть на ваш матч»… Среди немногочисленных фанатов Гарварда с совершенно непроницаемым выражением лица гордо восседал Оливер Барретт Третий. Все вокруг выражали свою поддержку, но только не он.
Мистер Каменное Лицо – так я называл его про себя – с абсолютно бесстрастным видом взирал, как последние капли крови на лице его единственного сына исчезают под пластырем. Интересно, какое порицание он произнес про себя на этот раз? Думаю, что-нибудь вроде: «Ай-ай-ай!»
… – Сынок, если ты так уж любишь драться, почему бы тебе не выбрать в качестве увлечения бокс?
– Папа, у Академии Филлипса нет сборной по боксу…
… – Думаю, приезжать на ваши матчи мне не обязательно.
– Ну не ради тебя же мне в них участвовать, отец!
– Не нравится мне твой тон, сынок…
Никто никогда не мог сказать, что творилось в голове у Барретта-старшего. Он всегда был сама невозмутимость, этакая ходячая гора Рашмор[8]. В общем, мистер Каменное Лицо – его идеальная характеристика.
Сейчас этот человек, скорее всего, предавался самолюбованию – смотрите, я – один из тех немногих, кто болеет за сборную Гарварда, кто приехал на игру. Я, Оливер Барретт Третий, деловой человек, несмотря на то, что у меня несколько собственных банков и куча дел, приехал аж в Корнелл – и все ради какого-то несчастного матча по хоккею! Трогательный спектакль. (Только для кого?..)
С трибун снова раздались крики – на сей раз гораздо более оглушительные: команда Корнелла забила очередной гол. А у меня оставались еще две долгих штрафных минуты! Разъяренный Дэйви Джонстон с покрасневшим от гнева лицом пронесся по льду мимо меня, даже толком не взглянув. Погодите, он что, плачет? То есть, конечно, на кону стоял чемпионский титул, но плакать из-за этого? Хотя понятно, откуда эти слезы: Дэйви ведь был, в некотором роде, легендарным игроком – семь лет в хоккее и ни одного поражения, ни в старших классах, ни в колледже. Он был на последнем курсе. И это была наша последняя большая игра…
Окончившаяся сокрушительным поражением: 3:6.
Мне сделали рентген – кости оказались не сломаны. После чего тамошний доктор по имени Ричард Сельцер наложил мне дюжину швов. Джеки Фэлт метался по кабинету, сетуя, что я неправильно питаюсь, и утверждая, что травму можно было предотвратить, если бы я принимал больше таблеток с морской солью. Сельцер, не обращая на этого сумасшедшего никакого внимания, поведал мне, что, так как нижняя стенка орбиты моего глаза (выражаясь языком медицины) чудом не пострадала, самым разумным решением будет в ближайшую неделю воздержаться от тренировок. Я его поблагодарил, и Сельцер покинул кабинет. Фэлт увязался за ним, не оставляя попыток завести с доктором дискуссию о пользе правильного питания. Наконец-то меня оставили в покое.