История изучения восточных языков в русской императорской армии - стр. 49
В период стажировки поручик Иессен получил предложение от заведующего обучением персидской кавалерии полковника А. Н. Кузьмина-Караваева занять место инструктора артиллерии в Персидской казачьей бригаде[219]. Назначение поддержал и командующий войсками Кавказского военного округа, но по неизвестной причине место в бригаде Иессен не получил.
Поручик Ломакин доносил из Мешхеда о ходе стажировки: «<…> первое время по приезде в Мешхед я по совету г-на генерального консула занялся разбором рукописей, поступающих в Генеральное консульство, и таким образом имел возможность, во-первых, усовершенствоваться в чтении манускриптов, а во-вторых, ознакомиться с формою ведения переписки в консульствах. В настоящее время я главным образом занимаюсь практическим изучением персидского языка»[220].
В 1889 г. был поднят вопрос о возможности продолжения образования офицеров – выпускников офицерских курсов восточных языков в Николаевской академии Генерального штаба. Руководство Главного штаба исходило при этом из желания иметь подготовленных к службе в азиатских округах офицеров Генерального штаба со знанием восточных языков. На это, в частности, указывал генерал-лейтенант Ф. А. Фельдман: «В числе офицеров, кончающих курс восточных языков, были и имеются в настоящее время выдающиеся молодые люди, изъявляющие желание поступить в академию Генерального штаба»[221]. Как указывал генерал Фельдман, выпускникам офицерских курсов восточных языков представлялось затруднение при поступлении в НАГШ в связи с обязательным условием прослужить на Востоке не менее четырех с половиной лет (ст. 40 «Положения о курсах»). По мнению Фельдмана, за этот период офицеры «могут потерять привычку к занятиям или получить чин капитана, лишающий их права на поступление в академию»[222]. В этой связи он предлагал разрешить офицерам держать экзамен в академию Генерального штаба по выслуге в азиатских военных округах одного года с условием, что после окончания академии в звании офицеров Генерального штаба они обязаны будут выслужить остающиеся три с половиной года на Востоке. В 1889 г. начальник Главного штаба не поддержал эту вполне здравую идею.
К этому вопросу вновь вернулись в мае 1891 г. В докладной записке на имя военного министра начальник Главного штаба указал на ненормальность положения, при котором выпускники офицерских курсов обязаны были прослужить на Востоке четыре с половиной года, прежде чем получали право на поступление в НАГШ. Это требование выглядело особенно нелепо в связи с тем, что все остальные выпускники академий обязаны были прослужить в строю по одному году за каждый год обучения и у них не было обязанности служить на Востоке. Создавшееся положение привело к тому результату, что во всей русской армии в то время имелся лишь один офицер Генерального штаба, профессионально подготовленный по восточным языкам, – капитан Калнин.
Генерал-адъютант Н. Н. Обручев предлагал решить проблему подготовки офицеров Генерального штаба со знанием восточных языков по двум направлениям: первое – допустить к приему на офицерские курсы восточных языков офицеров Генерального штаба до капитана включительно через два года после выпуска из академии