Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания - стр. 87

Приверженность философов-либертарианцев свободе в принципе не связана с какими-либо последствиями для человеческого благосостояния, хотя либертарианцы хотели бы доказать, что защита свободы также повышает благосостояние людей, и им еще нужно доказать, что некоторые из их наиболее радикальных предложений, таких, например, как приватизация всех улиц и шоссе,[321] не приведет к катастрофическим последствиям. Кроме того, некоторые теоретики, которые не являются либертарианцами в строго антиконсеквенциалистском смысле, рассмотренном выше, могли бы быть отнесены к таковым по политическим мотивам. Например, Фридрих Хайек отмечал, что широкий спектр важных ценностей, включая экономическое процветание, социальные инновации и политическую демократию, наилучшим образом обеспечивается при сведении государственной политики к минимуму.[322] Большинство экономистов-либертарианцев, вероятно, подвержены влиянию не столько специальных философских концепций, сколько конкретных аргументов, ставящих под сомнение действенность правительственного вмешательства для повышения эффективности экономики или перераспределения доходов.[323]

Возрождение утилитаризма и консеквенциализма. Консеквенциализм – этическая теория, согласно которой действие, правило или политика морально допустимы или правильны тогда и только тогда, когда им нет альтернативы, имеющей более благоприятные последствия. Разные направления консеквенциализма различаются своим отношением к тому, что является «лучшими последствиями». Этические теории, опирающиеся на понятие благосостояния, утверждают, что в конечном счете значение имеют только последствия для индивидуального благосостояния, а другие категории, такие как права или добродетели, рассматриваются строго как средства обеспечения благосостояния. Утилитаризм, в свою очередь, представляет собой подвид доктрины благосостояния, в соответствии с которым значимы только сумма или среднее значение индивидуальных уровней благосостояния. Ведущие утилитаристы XIX в. (прежде всего Бентам, Милль и Сиджуик) понимали под полезностью счастье или наслаждение.[324] Но полезность можно также рассматривать, как это делают экономисты, как показатель удовлетворения предпочтений или желаний.

В течение нескольких десятилетий, предшествовавших 1980-м годам, утилитаризм, казалось, почти прекратил свое существование. Систематизированная моральная философия утратила свою привлекательность с развитием логического позитивизма и его субъективистского и нонкогнитивистского подхода к этике. Дополнительный удар утилитаризму нанесла критика Джорджем Э. Муром так называемой натуралистической ошибки, состоящей в утверждении, что добро может быть определено не как этический, а как «натуральный» феномен. Хотя утилитаризм продолжал оказывать влияние на политиков, большинство философов не воспринимало его в качестве глубокой моральной философии. Даже экономисты отказались от утилитаризма перед лицом проблем межличностного сравнения полезностей. И последний гвоздь в гроб утилитаризма был вбит Джоном Ролзом, который в своей книге «Теория справедливости» дал не только систематическую критику, но и альтернативную теорию, пригодную как руководство для выработки политики.[325] Возрождение практической моральной философии, которое было столь явным в 1970-е годы, способствовало скорее безоговорочному восприятию элементов правового подхода, чем какого бы то ни было направления консеквенциализма.