Истинная по наследству - стр. 5

Я бывала здесь однажды, перед свадьбой и во время. Но не более того.

Сам замок — испещрен высокими шпилями, их тут по меньшей мере штук десять.

Существует легенда, что это традиция правителей — оставлять после себя новую островерхую башню. Правда, в достоверности ее я не уверена.

Однажды я пыталась спросить об этом Цира, но он лишь высмеял меня.

Цвейн выдергивает меня из задумчивости и тянет внутрь.

Мы поднимается по широким ступеням из серого камня и заходим.

В замке прохладно и отчего-то чуть тянет сыростью. Должно быть, сказывается близость северного моря.

Мы идем по длинным коридорам, в то время как мое сердце гулко и порывисто отбивает ритм.

Я вдруг начинаю по-настоящему дрожать, до тошноты и противных мушек перед глазами. Кутаю руки в рукавах платья, сжимаюсь.

— Верь мне, — голос Цвейна разрезает тишину, а в следующую секунду мы входим в просторную залу и оказываемся перед самим императором.

Он встречает нас почти в полном одиночестве. Лишь пара страже стоят по обе стороны от него.

— Приветствую, Цвейн, — голос Вальдмея Третьего звучит ровно, он окидывает холодным взглядом меня: — Оливия.

Присаживаюсь в учтивостей поклоне и также приветствую его, отдавая дань приличиям.

— Цвейн, сын мой, я должен выразить тебе признание. Ты не оставил нас и империю в столь трудный час. И взял на себя нелегкую ношу, — слова императора звучат так, словно он произносит речь — выверенную и подготовленную. Интересно, есть в этом человеке хоть капля живых чувств? — Лив, я сожалею, но таков наш суровый закон.

Правда, сожаления в его голосе я не слышу. Он делает едва заметный щелчок пальцами, и это оказывается командой для стражей.

Два громилы в мгновение оказываются рядом со мной и тянут ко мне ручищи, желая взять в захват.

Меня топит ужас от непонимания, что происходит?

Неужели меня схватят?

5. 2.2

Через секунду я вижу перед собой только широкую спину Цвейна, которой он закрывает меня.

— Какого черта, отец? — рычит он.

— Не понял, сын, — кажется, император удивлен. — Что происходит?

— Я тоже хочу об этом спросить, — зло цедит Цвейн, задвигая меня еще дальше за свою спину. Не хочу показывать своих слез, но этот его жест пробирает до нутра. — Я с Оливией здесь, чтобы сказать тебе, что беру ее в жены. По праву наследства. Она останется в семье.

— Ты в своем уме?! — разносится по зале, отбиваясь от стен, а затем воцаряется гробовая тишина.

На лице императора — удивление, смешанное со злостью.

— Более чем, — в голосе Цвейна не дрожит ни одна нотка сомнения. Он тверд и уверен. Думаю, если бы могла видеть его лицо, заметила, что на нем не дрогнул ни один мускул.

Да, таких, как Цвейн так просто не пронять. Свое звание Лютого он получил не просто так.

— Сказать, что я поражен — ничего не сказать. Но ты, верно, не до конца понимаешь расклад, сын. Эта женщина должна стать примером героизма, образцом добродетели для всего народа. Доказать свою любовь и верность. Именно так должна себя повести хорошая жена.

Слова императора поражают меня.

Что-то в них есть, отчего я действительно чувствую себя виноватой в том, что не иду добровольно в пламя.

— Я жду ребенка, — произношу тихо, но меня слышат.

Император кивком головы приказывает стражам отойти. А сам встает и направляется к нам.

Слегка обходит по дуге Цвейна, чтобы рассмотреть меня, словно диковинную зверушку.