Истинная для волка - стр. 35
Раны она уже промыла и аккуратно, нежными движениями обеззараживала их ветошью, смоченной в местном спиртном. Что это такое, она знать не знала, но пахло вкусно.
- Потерпи, малыш, сейчас принесут какое-нибудь лекарство, - уговаривала она стонущего мальчика.
А тот вздрагивал от её прикосновений, жмурил глаза от боли, но держался. Не орал, не истерил и почти не плакал.
Самой сильной была рана на лице – на нём не было защиты в виде рубашки или портков. И руки. Очень сильно кровоточили руки, которыми он пытался прикрыться от жалящих ударов хлыста. Да не простого, а с утяжелителем на конце.
- У-у, садюга! – ругала она басурманина, а с ним и его жестокое племя. – Придумали же гадость, да ещё и на детей поднимают.
По-хорошему, некоторые раны надо было зашивать. Но она совершенно не умела это делать!
- Вот она! – в зал ворвалась целая толпа, устроив форменный беспорядок.
- Да, вот она я, - пробурчала Рената, бросая косой взгляд в сторону прибывших. – О, наконец-то!
Обрадовалась она Гарме и Прасу, державшему в руках сундучок с лекарствами.
- Что там у тебя? – Атаманша, впечатлённая окровавленными тряпками, валявшимися у ног Ренаты, даже не заикнулась о тех претензиях, которые всю дорогу мечтала ей высказать.
- Рваные раны, - вздохнула она. – Я уже обеззаразила, как могла, теперь надо наложить что-нибудь целебное. Не дай бог, сепсис…
Кто такой бог Сепсис и что ему не стоит давать, народ не знал, зато все как один уставились на то, что сотворил с мальчуганом басурманин, и принялся роптать.
- Изверг! Нет у людей ничего святого! Надо бы его к ответу призвать, а то распоясались тут!
Рената, не обращая внимания на речи, приняла у Праса небольшой горшочек с мазью. Аккуратно его открыла, понюхала и скривилась. Пахло так себе.
- Не до жиру, быть бы живу, - подбодрила она пацана, испуганно и в то же время с надеждой глядевшего на неё. – Начнём!
Теперь юный пациент только вздрагивал. Не жмурился – значит, терпимо, есть надежда на лучший исход.
- Уважаемая, - обратилась она к хозяйке едальни. – Можно сменить скатерть? Или просто убрать.
Женщина подошла, аккуратно, стараясь не испачкаться в крови, взялась за край полотна и дёрнула, дождавшись, когда Прас с Гармой приподнимут ребёнка. Тут же Рената подстелила кусок ветоши, взятой у дочери хозяйки, и аккуратно посадила мальчика, дабы смазать спину.
- Держу-держу, не бойся, - проворчала Гарма, продолжая поддерживать мальчика в сидячем положении и костеря всех и вся, правда, про себя.
Ей хотелось порезать Каждылбека на лоскуты, дать Ренате подзатыльник и в то же время расцеловать за то, что она сейчас делала. А та самозабвенно бинтовала худое, но крепкое тельце мальчика, подмазывала там, где ей казалось недостаточно, и продолжала дальше.
Щёку она как могла тоже забинтовала. Вышел почти пират, только со здоровым, хвала всем богам, глазом.
- Всё, теперь можно одевать! – довольно изрекла Принцесса, вымазанная в крови по самые туфли.
Народ радостно загомонил, дядька смотрел на деву влюблёнными глазами, пока это особа самым жестоким образом не послала его… за чистой одеждой для племянника. Кузнеца Рената решила не трогать – уж больно диковатый был у него взгляд. Что неудивительно – такой стресс пережить!
Дядька, было, собрался бежать, как его остановила соседка: