Испытание - стр. 26

Разумеется, раздевать детей я не буду. Это слишком жестоко по отношению к ним, потому что страх – очень плохой помощник. Я знаю, что дома многих из них воспитывают жестокостью, но я так не хочу. Я и сама была на месте этих девочек, сама сжималась от ужаса и кричала, срывая горло. Я все отлично помню, потому никогда и ни за что их не трону. Вот об этом я и рассказываю. Мягким, спокойным голосом говорю о том, что мы здесь заперты, убежать некуда, поэтому мы будем послушными девочками, чтобы не было стыдно.

– Ты теперь нашей мамой будешь… – эта малышка меня не спрашивает, она, скорее, в известность ставит, прижимаясь ко мне.

– Если хочешь, буду, – киваю я ей, поглаживая по голове. – Главное, ничего не бойся.

– Я постараюсь, – всхлипывает она.

И вот тут все остальные дети как-то внезапно оказываются возле меня. Им сейчас очень хочется пообниматься. Просто прижаться и представить, что все хорошо. Я их очень хорошо понимаю, даже лучше, чем они могут подумать, потому что дети же. Для меня это очень важно, чтобы дети не плакали. У них еще будет множество поводов поплакать, поэтому я буду делать все возможное, чтобы не из-за меня.

Мне кажется, нас заперли здесь по какой-то причине. Я обнимаю детей, глажу их, а сама размышляю. Очень быстрая реакция на начало эпидемии говорить может о многом, но я просто не знаю, правду ли по визору сказали. Обычно же врут почти во всем, но могли и правду сказать. Но тогда такой тип карантина может означать, что всех заболевших просто убивают, и все. Или же… нас всех собрали в одно место, чтобы не гоняться за каждым. Изолированные в классах, если кто-то заражен, просто перемрут… Нет, не объясняется…