Испытание - стр. 2

Данила пожал плечами и повернул назад, пытаясь отыскать потерянную тропинку. Вставало солнце, туман рассеивался. Данила бодро шел по лесу и насвистывал. Давно он не чувствовал себя так хорошо. Голова, правда, слегка кружилась, и сердце еще покалывало, но уже гораздо реже…

На станции он купил пакет молока и присел на скамейку. Рядом устроилась молодая женщина с ребенком на руках. Выглядела она изможденной, полуторагодовалый малыш тихонько ныл и, похоже, она потеряла всякую надежду его успокоить. Данила помог женщине усадить мальчика и пообещал присмотреть за вещами, пока она сходит за билетами.

«Что, приятель, не выспался?» Тот повернул к нему голову и Данила заметил, что правое ухо малыша закрыто большим куском ваты и залеплено пластырем. «Вот оно что…» Данила потянулся погладить малыша по голове, но едва коснувшись светлой макушки, отдернул руку. Острая боль, словно раскаленная ига, прошила ладонь насквозь. Перед глазами поплыли зеленые пятна.

Когда он пришел в себя, малыш заглядывал ему в лицо с явным интересом. Он улыбнулся и что-то сказал на своем птичьем языке, дважды приложив палец к больному уху. Данила пожал плечами, малыш снова улыбнулся, пополз по скамейке к нему, и удобно расположившись на коленях, прижался к плечу.

Данила замер. Плечо, к которому ребенок прижался больным ухом, горело огнем. Под кожей бегала сотня острых иголочек. А мальчик прижимался к нему все сильнее и сладко жмурился…

Вернувшаяся мать всплеснула руками: «Извините нас, три ночи не спим с этим ухом…» Она попыталась взять сына на руки, но тот поднял такой крик, что она невольно отступила.

В электричку на Ленинград сели вместе: Данила нес ребенка, женщина – сумки. Не веря своему счастью, она качала головой, глядя на успокоившегося малыша, мирно посапывающего на плече Данилы, а потом и ее сморил сон.

Данила больше не чувствовал боли. Иголочки по-прежнему танцевали под кожей, в том месте, где голова ребенка касалась его плеча, но теперь они походили на прикосновение ласковых солнечных лучей. Головокружение прошло, боль в сердце отступила. Данила чувствовал себя абсолютно здоровым. Он ехал, погруженный в свои мысли, едва начиная понимать, что с ним происходит…

***

С тех пор много воды утекло. Но все повторялось. Он возвращался к Марте, исполненный сил. С утроенной энергией занимался с детьми и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А через полгода снова садился в поезд и ехал в неизвестном направлении. Брал билет наугад, но каждый раз неизменно попадал туда, где ждали его помощи или участия.

Разные случались истории. Однажды в ожидании поезда, он решил перекусить на площади Восстания в маленьком кафе. К нему подсел коренастый старичок. Сосед по столику слепо тыкал вилкой в салат и почти ничего не ел. Взгляд его бессмысленно блуждал по залу.

Данила почувствовал знакомое покалывание иголочек в правой ладони и спросил:

– Что, отец, неприятности?

– Нет, – ответил старик. – Кончились все мои неприятности. Все.

– Как это?

– Говорят, умираю. Рак у меня. В больницу не берут, поздно. Вот и гуляю по городу напоследок…

– А сами-то откуда?

Данила сразу уловил акцент и мог бы поклясться, что так говорят только выходцы из Архангельской области.

– С Плесецка я. Знаешь, где ракеты запускают. А в Ленинграде дети у меня, считай лет пятнадцать уж тут живу… Привык.