Исповедь Мотылька - стр. 40
Тогда была наша первая попытка ЭКО.
Мы были уверены, что все получится. Потому что оба хотели стать родителями и потому что, несмотря на диагноз, делали все, что говорили врачи - и их прогнозы были «положительными». Тогда я хватался за каждое слово надежды и помогал Ане держаться.
Потому что верил – для нас случится чудо.
Чуда не случилось.
Эмбрион прижился, но на шестой неделе беременности что-то пошло не так.
И Аня ушла в жесткий штопор.
Только тогда я понял, какую ошибку совершил, подпитывая ее надежду, не позаботившись даже о крохотном островке здравого смысла, за который она ухватилась бы, словно за плот, чтобы не утонуть в горе.
Через год и еще одну неудачную попытку ЭКО Аня согласилась на суррогатное материнство. И я согласился.
И в итоге это разрушило все.
Я понимаю, что молния не бьет дважды в одно место и что второй раз такого уже не случится, но во мне зудит проклятое беспокойство.
Видимо, слишком выразительно, раз Ирина вдруг говорит:
— То, что случилось у вас с Аней… Олег, ты знаешь, кем она была для меня – больше, чем сестрой. И ты знаешь, что не один горевал после той трагедии. Но это не повод закрыться от жизни и бояться каждого удара грома. Но я должна попробовать. Еще раз. Если бы Аня была жива – она бы меня поддержала.
— Я – жив, и я не поддерживаю, - снова неоправданно груб в ответ. – Потому что иногда нужно просто принять реальность.
— Реальность, в которой я буду просто бездетной одинокой старухой? – как же сильно горчат ее слова.
— В которой ты можешь взять младенца из дома малютки, и вместо того, чтобы экспериментировать над своим телом – быть счастливой уже завтра, а не когда-то там. Ира, мы оба знаем, что ты не сможешь выносить сама.
Она смотрит на меня так, словно я со всей силы ее ударил. Раз и еще раз, пока она раскрылась мне в самом сокровенном. Как подлая тварь выждал момент слабости и шарахнул в самое уязвимое место.
Возможно, я перегнул палку.
Но если бы неведомая высшая сила вернула меня в прошлое, в тот наш разговор с Аней, я сказал бы ей все то же самое, что сейчас говорю Ирине. Даже грубее и жестче. Я сказал бы миллион грубых слов, если бы только это уберегло ее от саморазрушения. И, возможно, сейчас мы были бы счастливыми родителями первоклашки.
— Поверить не могу, что это мне говоришь ты, - отшатывается Ирина.
— Потому что не верю в чудеса. Больше нет.
— Тогда извини, что побеспокоила тебя в твоем идеальном суровом мире, где Дед Мороз не приходит через дымоход, - язвит она. Я знаю, что это просто обида. И в который раз не могу отделаться от мысли об их с Аней похожести. – Со своей маленькой девочкой ты тоже грубый и рубящий правду-матку, или это потому что мне тридцать девять, у меня морщины и не такая идеальная кожа?
— При чем тут Ви?
— Ви, - повторяет Ирина. – Ее зовут Эвелина, Олег. Эвелина Павловна Южина. Ты уверен, что у тебя просто дружеская помощь бедной сироте? Или может… у тебя ностальгия? Попытка переиграть прошлое? Потому что она на тебя смотрит точно не как на взрослого друга семьи.
Ирина не дает мне хоть что-то сказать в ответ. Просто разворачивается и уходит.
А я, хоть поступил чертовски правильно, чувствую себя полным дерьмом.
16. Глава шестнадцатая: Олег
Глава шестнадцатая: Олег
— Олег? - В трубке на том конце связи голос Пуговицы звучит очень тихо и вкрадчиво. Как будто она разговаривает со мной, уткнувшись в подушку. – Ничего, что я звоню… днем? Извини, если отвлекаю и…