Исповедь Мотылька - стр. 42

— Прости-прости, Ви, больше никаких разговоров о возрасте. Как ты там?

Разворачиваю кресло к окну, сажусь и откидываю голову на спинку. Если закрыть глаза и представить, что где-то рядом шумит прибой, то ее голос – это лучше, чем хороший освежающий коктейль.

Вот же блин, когда я последний раз ездил к морю и солнцу просто так, а не потому что бизнес?

— Ну… Я рисую. Записалась на мастер-класс к одному очень модному художнику и теперь буду ходить к нему на лекции два раза в неделю.

В моем воображении словосочетание «модный художник» сразу трансформируется в какое-то грязное пятно на холсте, около которого все останавливаются в глубокой задумчивости и говорят, высокопарно задрав нос: «Вот это – искусство…». А ты стоишь такой в стороне и чувствуешь себя бестолковым шкафом, потому что для тебя это «настоящее искусство» - просто очень-очень большая сопля, зачем-то размазанная в разные стороны.

Но Ви рассказывает о своих курсах с таким восторгом, что язык не поворачивается ее притормозить. Так что просто слушаю и улыбаюсь этому громкому, чистому и острому счастью, о которое страшно порезаться.

— Знаешь, а мне правда очень нравятся картины на твоей стене, - говорю позже, когда она выдыхается и делает паузу. – Я понимаю, что не разбираюсь в мастерстве и все такое, но мне они действительно нравятся.

— Тогда ты должен приехать ко мне, - с некоторой заминкой говорит Ви.

— Посмотреть их еще раз под лупой?

— Нет, забрать свой подарок.

От услышанного уголки губ сами собой ползут вверх. Если бы кто-то мог видеть меня со стороны, наверняка бы увидел ту еще довольную рожу.

Мне сто лет никто ничего не дарил.

Не считаю сувениры, которые давно стали частью обязательного этикета делового общения.

— Подарок? Мне? – Я бросаю взгляд на часы и мысленно стону, потому что сорваться с работы прямо сейчас никак не получится – весь день расписан буквально по часам - и в шесть обязательный деловой ужин, который не могу пропустить. Это затянется часов до девяти точно. - Можно взять три попытки, чтобы угадать?

На самом деле тут бы и Иванушка-дурачок понял, что Пуговица что-то нарисовала лично для меня. Не просто так тема с обсуждения ее картин резко перепрыгнула на тему «чего-то особенного для меня». Но мне хочется растянуть наш разговор. Мало одного коктейля, хочется еще, чтобы, может быть, хоть немножко закружилась голова.

— Нет, нельзя! – строго отчитывает Пуговица. – Так когда ты приедешь?

— Я сегодня отдан на заклание работе, Ви. – Самому больно это говорить. – До девяти занят точно, так что…

— Тогда жду тебя в десять, - не дает закончить она. Упрямо и твердо, тоном, о который даже я, большой мастер вести самые безнадежные переговоры, наверняка сломаю зубы.

— Хорошо, принцесса, сдаюсь.

На прощанье она желает мне хорошего дня и как следует покусать работу.

Неудивительно, что, когда секретарша возвращается, чтобы продолжить писать под диктовку, она странно на меня косится.

Давно я не улыбался, как дурачок.

17. Глава семнадцатая: Олег

Глава семнадцатая: Олег

В ресторане, куда я по задумке моей секретарши пригласил эксцентричную владелицу галереи с названием «Черт_ногу_сломит», довольно уютно, хотя обстановка из тех, которые я никогда бы не выбрал для простого ужина с симпатичной женщиной. Но это даже к лучшему, потому что я, задавшись целью побольше узнать о женщине, с которой буду вынужден иметь дело, немного изучил ее биографию. И не без интереса узнал, что она дважды была замужем и оба раза - за весьма состоятельными мужчинами. Ее второго мужа, как оказалось, я даже знал, хотя и не лично, а только через дела общих бизнес-партнеров. Я не ханжа и всегда уважал право женщины иметь столько партнеров, сколько ей будет нужно, чтобы найти того, с которым она сможет быть счастлива. Никогда не понимал этого «раз женились - живите и страдайте». Может, потому что однажды собственными глазами увидел, к чему приводят попытки сохранить то, что уже давно перестало быть семьей.