Исповедь Мотылька - стр. 20
Энергично киваю и, кажется, только теперь верю, что на самом деле переезжаю.
В квартиру, больше чем магазин, в котором работаю. Точнее, теперь уже работала, потому что утром уволилась в телефонном режиме. Нужно будет оформить все официально, но это уже завтра, а сегодня у меня начало целой новой жизни.
— На твоем месте, - громко шепчет в спину Катя, - я бы не спешила говорить, что тут все твое, а то рискуешь обзавестись домашним животным, которое не в состоянии даже чашку после себя помыть.
Ира прищуривает глаза, а потом, бухнув коробку на пол прямо посреди гостиной, без приглашения идет исследовать территорию дальше. Кошмар. У меня настолько большая квартира, что здесь действительно легко потеряться трем подружкам. Особенно с непривычки.
— А, между прочим, я серьезно, - говорит Катя, проходя мимо. – Спорим, что через час начнет ныть, что у нее квартирка маленькая, а денег – еще меньше? Еще и монстра своего притащит, и я не про зверюгу Гришеньку.
«Монстром» она называет Иркиного молодого человека.
Катя проходит дальше в гостиную, вертится, чтобы прикинуть, куда лучше поставить вазу, и случайно «попадает» взглядом в зеркало, которое вписано в одну из стен как часть декора.
Замирает.
Перестает улыбаться.
Я вовремя успеваю подхватить вазу, потому что у подруги разжимаются руки, и она кулем садится прямо на край туалетного столика.
Катя не любит зеркала, потому что несколько лет назад очень сильно обгорела. Плечи, шея… и лицо.
Врачи сказали, что ей повезло сохранить зрение и пищевод.
Но, если честно, даже мне порой, хоть мы знакомы много лет, больно на нее смотреть. И приходится очень стараться, чтобы не отвернуться.
А ведь до пожара она была первой красавицей из нас трех.
— Прости, Моль, - виновато улыбается подруга, неловко стряхивая на руку легкий плащ. – Просто… У тебя тут не самое удачное дизайнерское решение. Или как это правильно, на вашем, на ученом?
Я быстро заговариваю ей зубы: предлагаю мыть руки и начинать готовиться к новоселью.
— А мне зарплату урезали, - ожидаемо заводит Ира, когда мы в три пары рук готовим салаты и мясо. – Вот же связалась со скупердяем на свою голову.
— А я говорила, - встревает Катя. – Она уже забрасывает удочку. Не ведись, Моль.
— Между прочим, - Ира яростно тычет в ее сторону вилкой, - здесь столько места, что можно заводить породистого жеребца и строить колбасный цех. И было бы очень мило выделить подруге всего-то одну комнату. Но я не гордая – могу и в оранжерее перекантоваться. Даже там жилищные условия раз в сто лучше, чем в моей коробке с дырками.
Я знаю, что Ира скорее шутит – хоть точно не откажется, если я соглашусь – но все равно как-то неловко делать вид, что я не понимаю намеков.
— У Ви есть, кого перевозить, - вступается за меня Катя.
Намекает на маму и отчима, и на этот раз мне некуда спрятаться от стыда.
Потому что я еще ничего не сказала маме.
Потому что, несмотря на объяснения Олега, что-то во мне продолжает нашептывать – мама не просто так «забыла» о нем на все эти годы. И я понятия не имею, что делать, если она будет против того, что Олег снова появился в моей жизни.
Наши девичьи посиделки заканчиваются около семи: полупустыми тарелками, половиной торта и пустой бутылкой сладкого игристого вина. Обычно мне хватает половины бокала, чтобы закружилась голова, но сегодня не взяло совсем, только редкие зайчики перед глазами от ярких фонарей ночного города стали как будто чуть гуще и ярче.