Искушение фаворитки. Порочная любовь - стр. 30
- Поставь ноги шире, тут скользко, ты можешь упасть, - черная вязкая жидкость вновь течет ему на руку.
- Нет.
- Уверена, что стоит перечить мужу по мелочам, когда он заботится о тебе? Не будь букой, я не хотел бы сегодня ссориться. - я повинуюсь и самое сокровенное накрывает его ладонь. Не в постели, а здесь, посреди светлой комнаты это кажется совсем неуместным, глупым, неправильным. И все же жаром откликается тело на каждое прикосновение этих умелых пальцев. Он словно бы не нарочно, слишком быстро и так мимолетно касается чувствительных мест.
Как же мне стыдно выдать ему свое удовольствие, податься на встречу, прогнуться в спине, тихонечко всхлипнуть, прикрыть веки. Показать, что я наслаждаюсь его лаской. Так себя ведут разве что продажные девки. Я закусила губу, но протяжный стон всё-таки вырвался.
Александр хмыкнул и торопливо смыл с меня пену чуть прохладной водой, после чего завернул в теплое полотенце, поднял на руки. Я спрятала горящие щеки, прижавшись к нему лицом. Что же обо мне сейчас думает муж! Распутная девка, бастард, потеряла невинность до брака, еще и с другим человеком, ни стыда не имеет, ни совести! - вот что он обо мне думает!
В комнату он внес меня на руках. Нарядное зеленое платье уже лежит поверх заправленной постели. К нему приготовлена шляпка, перчатки, ботильоны с высокими каблучками, зашнурованные лентами. Белье и корсет сложены аккуратно стопочкой рядом.
Александр спускает меня с рук, ставит ногами на бархатную скамеечку. В таком положении мы с ним почти одного роста. Муж роется в моем новом белье, раскладывает по одной невесомые вещи, подает лиф.
- Просунь руки.
- Мне стыдно, выйди, будь так любезен.
- Не хочешь, чтоб тебя одевал я? Может быть, тогда пригласим сюда слуг?
- Только не слуг! Они же все мужчины.
- Ну и что? Я слышал, в услужении дам в Османской империи используют евнухов. Хочешь, заведу для тебя такого? Нет?
- Евнух - это?
- Мужчина, лишенный страсти к женскому телу. Так что ты решила? Могу подыскать, это будет проще, чем достать хорошую горничную.
- Нет!
- Тогда тебе придётся терпеть в горничных графа.
Он одевает меня, словно куклу, расправляет швы, помогает справиться с мудреной застежкой чулок. Нацепляет кринолин, приседает, чтобы обуть мои ножки. Ни на секунду не спускает своего взгляда с моих рук. Верхнее платье пришлось мне впору. Александр туго затянул шнуровку корсета, мне теперь сложно дышать.
- Чуть свободней, - вздыхаю я грудью.
- Прости, сейчас отпущу шнурок, - привычным движением он и вправду очень легко распускает корсет. Мне становится обидно, ведь я точно знаю, кого привыкли одевать эти руки. Выходит, у нее и талия тоньше моей.
Волосы он подсушил при помощи магии, усадил перед зеркалом, наложил на локоны особые чары и те свились в точно такую же прическу, как та, которую я видела у Императрицы. Мне такая совсем не идет. Граф внимательно посмотрел на результат собственного колдовства, придирчиво покачал головой. Волосы вновь рассыпались по плечам и собрались уже на другой манер. Далеко не так пышно, без лишних начесов. Ничего, простая прическа мне идет куда больше.
Теперь он с ловкостью факира водрузил на мою голову шляпку. Та садится точь-в-точь на то место, которое ей предназначено, вышло очень красиво. Получится ли у меня самой так прибрать волосы, я не знаю. Сама тянусь за перчатками, муж перехватывает мою руку и ловко затягивает ее в тонкий бархат. Поверх него он надевает несколько тяжелых колец. Я понятия не имею, откуда они взялись в его комнате. Женские, узкие, выполненные под мою руку. Не думаю, что в столице есть ювелир, - хоть бы даже и маг, - который бы за одну ночь успел огранить бриллианты в оправы и так искусно рассыпать их по перстням.