Искупление Санди - стр. 6

На обратном пути я попросила отца брать меня и впредь в путешествия, но он отказал,

- Не женское дело, Индри. Надо замуж выходить.

- Да кому ж я нужна-то, папа? Ведь, цапля же! – как ни крути, правде в глаза глядеть научилась.

- Найдётся и на тебя любитель, а что красоты твоей не замечают, так дураки потому что, дальше нашей дыры носа не казали, вот и не знают, что люди могут быть другими. Я твою маму нашёл далеко отсюда, на чужом берегу, в дальних краях, где воздух прозрачен, как горный хрусталь, а дыхание клубиться туманом, оттого, что он холоден и свеж. Женщины там белокожи и синеглазы, и напоминают высокий ковыль, а мужчины большие, широкоплечие и могучие, так что эти женщины рядом с ними, как тонкие тростинки.

- Мужчины так же высоки, как наш Санди? - уточнила я, потому что мой сводный братец тоже, как белая ворона среди своих друзей, но от этого почему-то только выигрывает, в отличие от меня.

- Да, Санди к ним ближе, но всё же, парень не такой светлый, как те люди. У него волос каштановый, хотя и не курчавый, глаза в зелень, и тонок в чертах. Роста, пожалуй, почти, как они, но не столь могуч.

- Значит, он похож на отца? Ведь, Кларисса и Ола низкорослы и приземисты, и черноволосы, к тому же.

- Клара овдовела за год до нашей женитьбы, её покойного мужа Карло я хорошо знал, он был моряком. Внешне, такой же, как все мы: черноволосый, коренастый, смуглый. Неола точно его дочь, а откуда у Клары взялся такой необычный сын - не моё дело спрашивать, если Карло принял его.

- А, что с ним случилось? Забрало море? - это не удивительно, в наших краях для мужчин самой распространённой безвременной кончиной является море. Оно кормит, оно же и забирает. Справедливая жертва.

- Да, море, но он помог себе сам, - вздохнул отец.

- Как это? - мне интересно всё, что бы он ни рассказывал, лишь бы подольше побыть вместе, потому что ещё совсем немного, и мы увидим родной берег и посёлок, куда я вовсе не спешу.

- Вон там, - отец махнул рукой куда-то за горизонт, - есть риф, а за рифом остров. Он недоступен ни для судов, ни для лодок, а простому пловцу не доплыть, потому что далеко. Но всегда находятся чудаки, которые мечтают преодолеть острые пики рифа и побывать там. Столько уже народу пропало в этих водах, но море лишь иногда возвращает их тела или обломки судов, а чаще, ничего. Ни одного счастливчика живым ещё не вернуло. Поэтому он и называется островом "Проклятых".

- Так уж ни одного? А, может, они, достигнув его, просто остаются жить да поживать? Может там рай земной?

- Даже не вздумай, дочка! - отец прочёл моё любопытство на раз, - я знаю, что ты прекрасная пловчиха, и уж, если и назвать тебя рыбой, то никак не за глаза цвета моря, а за ту ловкость и свободу, с которой чувствуешь стихию, принимаешь её и не боишься. Я знаю, что море тоже тебя любит, но не пытайся испытывать судьбу.

- Нет, пап, что ты! Я просто подумала, вдруг...

- Никаких вдруг! - я честно покивала головой, а потом, когда отец уснул, пошла в рубку и спросила у штурмана Брауни морскую карту здешних вод. Он, не отрываясь от штурвального колеса, мотнул головой на широкий стол, и не вынимая изо рта дымящей трубки, пробасил,

- Смотри, Индри, если разберёшься, мы как раз по ней держим курс.

Я разобралась: нашла порт, куда ходили с грузом, по пунктиру, проложенному на карте, добралась до места приписки судна. То бишь, нашего посёлка, а потом чуть поодаль от него, где-то в четверти пути от родных берегов, в непригодных для судоходства водах, заштрихованных чёрными крестами, выделенный красным цветом, острозубый риф, а за ним причудливое, непонятно-расплывчатой формы образование, напоминающее баранку, на котором так и было написано "Остров Проклятых".