Искупление Санди - стр. 32
- Если не шевелиться, то почти не болит, и такое чувство, что её стягивает. Это нормально?
- Я посмотрю попозже, - обещаю, - ты придвинешься к костру и будет видно. А сейчас, пока солнце не утонуло в море, мне надо ещё успеть сохранить раковины! – кричу уже на ходу, и убегаю на пляж. Могла бы, конечно, немного подзадержаться, но надо унять дурное сердце. Пусть оно успокоится и отрезвеет, никакая я не красавица, и Санди в меня не влюблён…
Когда возвращаюсь на берег, кусты, граничащие с пляжем, уже отбрасывают длинные тёмные тени. Ещё немного, и всё окутает сумрак. Ничего не успеваю. Странное, забытое ощущение. Дни на острове всегда шли размеренно, приучая к созерцательности и покою. Много ли надо одной не очень спросливой девушке, ну и ещё собаке, разумеется. Но ведь жила же Молли без меня и не умирала, значит, и не помрёт, если что, добудет себе пропитание.
А теперь верчусь ужом на сковородке, а возмутитель моего спокойствия красиво возлежит на ароматных, свежесорванных травах возле костра и в ус не дует.
Я злюсь на себя и негодую на Санди, но понимаю, что по-другому невозможно.
В поисках решения, как сохранить мои деликатесы до завтра, натыкаюсь на неглубокую заводь. Если её перегородить запрудой, то раковины спокойно пролежат в морской воде несколько дней, лишь бы эту кладовую не накрыло шальной волной, иначе моей конструкции придёт конец, и поминай как звали ужин устрицами при свечах. Жаль нет у меня чана с крышкой, как у ныряльщиков в посёлке.
Но иной идеи не приходит, и я усиленно натаскиваю палок и веток из кустов, устраивая запруду, а потом раскапываю поглубже эту самую лужицу и перетаскиваю в неё моё добро. Наказав морским гадам, сидеть смирно, убегаю к своему жилищу уже почти в темноте.
Смешней всего, что моя практичная и лишённая каких бы то ни было иллюзий в отношении мужиков, подруга, на этот раз не побежала меня сопровождать. Ну как же? Кто же останется охранять улов от коварного проглота и неблагодарного бездельника, что разлёгся сейчас возле костра?
Молли в этот час обычно уже отужинав, устраивается на ночлег, а нынче всё не по расписанию. И, кто виноват? Так и вижу её молчаливое праведное негодование…
- Индри, ты куда пропала? Мы уж заждались! – вот ещё один критик на мою голову, только вернулась, отдышаться не успела!
- А, я что теперь, «слуга двух господ»? – надо как-то задвигать эти претензии, хорошо хоть собака не выражается, - взял бы да запёк рыбу, я уж молчу, почистил, просто разложил на углях или на листьях над ними, - ясно, конечно, что нереально ему. Давно ли в себя пришёл. Хоть повеселел и дело глаголит, и тому рада.
- Прости, сестрица, скоро начну помогать, дай ещё денёк отлежаться, - жалобно так, а уж глазки состроил. Я даже в темноте вижу, что смеётся. Иначе не играли бы в этих тёмных зрачках бликами всполохи костра так, будто этот огонь - не отражение, а порожден ими.
Стараюсь не смотреть, а то ещё заворожит, заманит своими чарами, как всех девчонок и женщин нашего посёлка, я ведь и так уже колеблюсь. Лучше уж подброшу дровишек в огонь да займусь ужином.
Рыбы у нас сегодня вдоволь на всех. Даже Молли заметно подобрела, расправившись с двумя крупными тушками, которые я подала ей первой, насытилась и ушла спать, не дожидаясь меня.