Исчезновения - стр. 33

– А вот теперь давайте, если угодно, поговорим по душам, господин Небрат, – злорадно сказал Еремеев. – Или, может быть, вы предпочитаете, чтобы я вас наконец называл вашим подлинным именем, а, многоуважаемый господин Сидорихин Владимир Ильич?

Тот перестал барабанить и произнес:

– Черт, узнал все-таки!.. Ладно, вижу, предстоит серьезно поговорить.

– Что ж, – согласился Еремеев, – я готов. Сами будете говорить или вам удобнее отвечать на вопросы? Для затравки давайте-ка расскажите, как и зачем вы исчезли, а там уж перейдем к вещам, более меня интересующим.

– Поговорим, поговорим, – пробурчал Небрат. – Только, пожалуйста, без этих шуточек. Ну-ка, открывайте немедленно! Тут, между прочим, холодно, а у меня, да будет вам известно, ревматизм.

– Тем больше должно быть ваше желание поведать мне обо всем как можно быстрей, – сказал Еремеев. – А мне вполне удобно слушать вас и отсюда.

– Извольте открыть! – Сыщик снова стал колотить по крышке. – Хватит играться, мы с вами в конце концов не дети! То, что вы делаете, попросту смешно!

Еремеев отозвался спокойно:

– Не бережете вы, я вижу, свой ревматизм, Владимир Ильич – много времени тратите на пустую болтовню. А ведь чем скорее расскажете все, что меня интересует, тем скорее окажетесь в тепле… Однако вам, очевидно, надо собраться с мыслями. Что ж, я человек терпеливый, могу и подождать. Вы только скажите, сколько ждать-то. Если долго, то я, пожалуй, домой съезжу, побреюсь, ванну приму, а к завтрашнему дню подъеду – при вашем ревматизме, устраивает вас такая перспектива?

– Не говорите ерунды, – угрюмо сказал из подпола горе-сыщик. – Никуда вы не уедете. Без меня вам все равно не выбраться отсюда, ключ-то от входной двери у меня.

Дверь вправду была железная, сейфовая, такую плечом не вышибешь, но неужели бывший школьный учитель впрямь полагал, что благовоспитанность помешает его пленнику воспользоваться для выхода окном? Еремеев вполне твердо пригрозил:

– Если за ближайшие пять минут не созреете для откровенного разговора, сделаю так, как я сказал. – С этими словами он подобрал скомканную записку и перешел из темной прихожей в комнату.

Первая часть Нининой записки предназначалась и в самом деле не ему. В верхней части листка был довольно мастерски нарисован большой кукиш, а написанный под ним текст гласил:

Г-н Небрат.

Зная, что Вы не побрезгуете рыться в чужих карманах, оставляю это послание там, где Вы его, не сомневаюсь, найдете – в кармане у Дмитрия Вадимовича.

Имейте в виду, что своей настырностью Вы меня изрядно рассердили. Посему предупреждаю: если ваша гоп-компания не прекратит охотиться за мной, то всем вам скоро придется туго. А поймать меня вам все равно не удастся по причине острого дефицита серого вещества.

Настоятельно рекомендую внять моим словам, которые, как Вы, должно быть, знаете, я на ветер не бросаю.

Н. К.

Впрочем, ниже была приписка:

Уважаемый Дмитрий Вадимович!

Если сия эпистола все же каким-либо образом попадет к Вам в руки, то, во-первых, великодушно простите меня за фокус с газом – поверьте, это было вызвано необходимостью, а во-вторых, вспомните двенадцатую главу одной из тех двух книг, на которые Вы обратили внимание в моей библиотеке – это поможет Вам сообразить, как следует действовать дальше.

На какие же две книги он обратил тогда внимание? Ах, да, конечно! В первую очередь, разумеется, на свои собственные!