Исчезающий: Инициация - стр. 5
Дождавшись звука «Переход через улицу Большая Садовая разрешен», я перешел дорогу по направлению к набережной Дона.
По левую и правую от меня стороны находились небольшие зоны веранд, в которых самонадеянные мужчины заказывали на кредитные деньги вино для нарочито надменных дам. Они мило улыбались друг другу, о чем-то разговаривали. В некоторых из этих пар читалась заинтересованность, которая, скорее всего, исчезнет, когда каждый из них будет для друг друга полностью доступен. Доступность отбивает интерес. А интерес, как известно, возбуждает.
Спустившись еще ниже, к центральному рынку, я увидел пожилого мужчину с надетыми на руки перчатками, сидящего на переносной скамейке. Перед ним, на столике, были выставлены игрушки с супергероями, возле которых не было никаких ценников. Прищурившись, он смотрел вдаль. Мужчина не притворялся, что чем-то болел и не корчил из себя человека, избитого судьбой. Вместо этого он пытался продавать ненужные для большинства вещи. Этим он меня когда-то и привлек. И каждый раз, когда я шел к набережной, кидал ему пару десятирублевых монет.
– Добрый вечер, молодой человек! – произнес он, переведя на меня взгляд.
– И вам доброго вечера! – найдя в кармане две десятки, я бросил их в пластиковую тару, стоявшую около столика.
– Сегодня благоприятный день для переосмысления происходящего, – взглянув на закат, сказал он.
Я не смог сдержать улыбки. Теперь о внутридневном предназначении, помимо соцсетей, вещают и на улицах. Впрочем, этот старик меня этим и забавлял.
– По радио сказали? – спросил я.
– Звезды нашептали, – он обратно перевел на меня взгляд, прищуривщись так, словно в озвученном смысла намного больше, чем может показаться.
Я оставил его за спиной и тихо, почти шепотом произнес:
– Завтра еще раз зайду, вдруг какие-то новые задачи на день будут.
– А они не заканчиваются. Задачи – вещь ежедневная, – сказал он, после чего я решил, что на этой позитивной ноте наш диалог должен подойти к концу.
Спускаясь вниз по улице, я ловил себя на мысли, что в последнее время я стал не большим любителем общения с людьми. Возможно, из этого складывалось написание новой, достаточно сложной для меня истории. А может я, как любой другой человек, переживший разочарование, не желал слишком много дискутировать. Понимая, что всем окружающим плевать на меня и мои заботы, не говоря уже за проблемы, задачи и чувства.
Спускаясь еще ниже, мимо ветхих домов, являющихся историческим центром Ростова, я выхватил взглядом юных цыганят. Они разбирали старый телевизор и не обращали на меня совершенно никакого внимания. Я не мог припомнить, чтоб хотя бы один раз кто-то из местных цыган просил у меня денег. Что, отчасти, разбивало закрепившийся за ними стереотип.
– Все-таки посадили кинескоп игровыми приставками? – произнес я, пытаясь пошутить и немного поднять себе настроение.
– Не, дядя, – ответил самый младший. – Пытаемся изучить эту древнюю штуковину.
Я одобрительно кивнул и опустил взгляд себе под ноги. Под правой ногой лежала матовая, серебряная монетка. Я взял ее в руки и покрутил в пальцах. В центре, с одной стороны монетки, было написано большими буквами «РУБЛЬ». А ниже, под подчеркиванием в виде пик, красовался 1861 год. Под годом меня привлекла надпись «С.П.Б.». Заключив, что это Санкт-Петербург, я обратился к цыганятам: