Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны», 1939–1953 - стр. 68

. Маршал Рокоссовский в своих мемуарах далее развивает эту мысль, говоря, что основные силы Красной Армии вообще следовало развернуть не на границе, а значительно дальше на территории СССР. В этом случае они бы не были уничтожены в результате первых атак немцев и были бы в состоянии наносить сконцентрированные контрудары по продвигающимся войскам вермахта^>66.

Мысль о том, что лучшим выбором перед лицом операции «Барбаросса» было бы принять стратегию мобильной обороны, также проскальзывает и у многих западных исследователей – таких, как Синтия А. Робертс. Была ли Красная Армия способна осуществить такую стратегию и была ли она более выигрышной для Советского Союза – вопрос спорный. Но какими бы существенными ни были потенциальные преимущества концепции стратегической обороны, в то время ей не было места в стратегических планах советского верховного командования. Как признает в своих мемуарах Жуков, «в то время наша военно-теоретическая наука вообще не рассматривала глубоко проблемы стратегической обороны, ошибочно считая ее не столь важной»^>67. На нападение немцев 22 июня 1941 г. Тимошенко и Жуков отреагировали тем, что приказали начать осуществление давно подготовленных планов наступления. Даже тогда, когда немцы уже прошли вглубь советской территории и стояли у ворот Москвы и Ленинграда, излюбленным приемом военачальников Красной Армии оставалось атаковать – где и когда только возможно. В итоге Красная Армия все же усвоила преимущества обороны, но только потому, что была к этому вынуждена, и в целом доктрина наступательных действий продолжала играть ведущую роль до конца войны. С точки зрения стратегии на Восточном фронте Красная Армия вела наступательную войну. Только во время Курской битвы летом 1943 г. был временно взят курс на стратегическую оборону: выдержав мощный штурм немецких танковых войск, Красная Армия начала массированное контрнаступление.

После войны неудачи и отступление Красной Армии в 1941–1942 гг. изображались в приукрашенном и облагороженном виде: как часть плана великого Сталина, целью которого было заманить немецкую армию вглубь русской территории и уничтожить ее – так же, как поступили царские военачальники с французской армией во время войны с Наполеоном. После смерти Сталина была обнародована более реалистичная и неприглядная картина трагических событий 22 июня. Однако, согласно новой легенде, причиной неудач Красной Армии в первые месяцы войны была излишняя склонность Сталина к наступательным действиям. На самом деле, тактику атак и контратак единодушно приветствовало все верховное командование Советского Союза, поэтому ответственность за ее последствия в одинаковой степени несли все.

Масштаб трагедии 22 июня 1941 г. легко оценить, увидев, что стало с огромной армией, собранной Сталиным для того, чтобы противостоять немецкому вторжению. К концу 1941 г.

Красная Армия потеряла в бою 200 дивизий и 4 миллиона человек личного состава. Потери включали в себя 142 000 офицеров (из 440 000), в том числе было убито 40 генералов и захвачено в плен 44^>68. Многие современные наблюдатели ожидали, что закаленная в боях немецкая армия, так легко покорившая Польшу и Францию, добьется таких же успехов и в России. Другие считали, что советские войска проявили себя не так хорошо, как могли бы. Однако и тех, и других удивило, что Красная Армия пережила огромный урон, нанесенный ей Германией, и смогла дать отпор самому грандиозному завоеванию в военной истории.