Инвестиции и трейдинг. Формирование индивидуального подхода к принятию инвестиционных решений - стр. 24
– Что, решила, как мать, найти себе нового содержателя? – совсем потерял берега Чалов.
– Ты себя под старым содержателем имеешь в виду?! – с вызовом ответила она. – Хорош содержатель! Я почти все время сама содержала свои потребности, если помнишь. Кто меня перед родами погнал работать?!
Можно было бы долго описывать все пререкания двух супругов, но скажем только, что через час бессмысленного общения разговор подошел к финальной точке, с которой можно было бы начать сразу же, как только Лиза переступила через порог в тот вечер.
– Витя, я хочу развода.
– Да пожалуйста!
После этого в жизни Елизаветы Игоревны Картюхиной начался новый период, ознаменованный трудностями взросления, взращивания и узнавания себя после четверти века, проведенного в тени сильного отца и слабого мужа, в равной степени лишивших ее собственного голоса.
Развод Картюхина
Тем временем Картюхин, переваливший за половину своего срока, узнал из письма своей жены о ее желании расторгнуть брак. Написав это, Елизавета Андреевна надеялась, что формальный развод даст их ситуации толчок в верном направлении. «Сперва формально разведемся, – думала она, – а потом все привыкнут, и это станет само собой разумеющимся для всех».
Она писала о трудностях жизни за границей, о конфликте с Лизой, которая теперь полностью под влиянием Чалова, о своем желании вернуться в Беларусь, что было бы возможным только, если она больше не будет женой преследуемого заключенного.
«Она не знает о Лизином разводе!» – поразился Картюхин.
Он слишком хорошо знал характер жены, чтобы ожидать от нее монашеской жизни на протяжении всех шести лет, к которым его приговорили.
Долгие недели, выпавшие после пережитого шока от ареста и привыкания к новой своей жизни, Картюхин размышлял, что делать со своей семейной ситуацией. Срок выпал ему, а не жене. Возможно, правильно было бы отпустить ее. По крайней мере, он был готов к одному из сценариев, при котором Елизавета Андреевна сама заявит о желании развестись.
Игорь написал жене ответное письмо, в котором утверждал, что гораздо лучше было бы ей остаться в Варшаве и помогать Лизе, но если ей и в таких обстоятельствах хочется оформить их разрыв, то он, безусловно, не против.
Картюхин не раз видел, как жены разводятся с заключенными безо всякого уведомления. Таково законное право спутниц оступившихся. И он был благодарен Елизавете Андреевне за проявленный такт и за то, как именно она выбрасывала его из своей жизни.
Выбрасывала – это было очевидно. Зачем продавать себе это событие иначе? Но корректно, с хитринкой. Картюхин улыбнулся, вспомнив жену в те моменты, когда она хотела от него какого-либо согласия, но всей правды не раскрывала. Раньше это касалось лишь дорогих покупок, чья объявленная стоимость скашивалась для него вдвое, или разрешения на поездку. Теперь же это был иной масштаб…
Отправив короткую записку Елизавете Андреевне, он скинул с души долгие месяцы размышлений и гореваний из-за того, что жена страдала по его вине.
«Дорогая моя будущая бывшая жена!
На развод согласен, чтобы ты могла вернуться в Беларусь и ездить сюда время от времени. Но лучше бы тебе остаться с Лизой. Хочу тебе сообщить, что она уже полгода как развелась с Виктором. Думаю, правильно было бы тебе помогать ей во всем, в том числе и с ребенком.