Интерлюдия Томаса - стр. 9
– Из тех многих людей, которые хотят меня убить, в «Уголке гармонии» нет ни одного.
– Откуда такая уверенность?
Она пожимает плечами.
– Здесь никто не знает, кто я.
– Я тоже не знаю, кто ты.
– Вот видишь? – Она дает Рафаэлю новую дольку.
– Какое-то время меня не будет в соседнем коттедже.
– Хорошо.
– Если ты вдруг закричишь.
На ее лице удивление.
– С чего мне кричать? Я никогда не кричала.
– Никогда в жизни?
– Человек кричит от неожиданности или когда напуган.
– Ты говорила, какие-то люди хотят тебя убить.
– Но я их не боюсь. Делай, что должен. Со мной все будет хорошо.
– Может, тебе лучше пойти со мной.
– Куда ты собираешься?
– Поброжу по округе.
– Лучше я останусь здесь, а ты поброди без меня.
Я смотрю на Рафаэля. Рафаэль – на Бу. Бу – на меня.
– Мэм, вы спрашивали, умру ли я за вас, и я ответил «да».
– Это было так мило с твоей стороны. Но тебе не придется умереть за меня сегодня. Не надо так торопиться.
В свое время я думал, что в Пико Мундо эксцентричных людей больше, чем где бы то ни было. Но теперь, попутешествовав, я знаю, что эксцентричность – неотъемлемая черта человечества.
– Мэм, возможно, спать опасно.
– Тогда я не буду спать.
– Принести тебе черного кофе из столовой?
– Зачем?
– Чтобы помочь не заснуть.
– Как я понимаю, ты спишь, когда тебе это требуется. Но дело в том, молодой человек, что я сплю, только когда этого хочу.
– И как это у тебя получается?
– Превосходно.
– Ты не хочешь знать, почему спать опасно?
– Потому что я могу свалиться с кровати? Одди, я понимаю, что твое предупреждение обосновано, и спать не стану. А теперь иди, куда должен.
– Хочу разнюхать, что к чему.
– Тогда разнюхивай, разнюхивай, – и она несколько раз втягивает воздух носом.
Я покидаю ее коттедж и закрываю за собой дверь.
Бу уже идет к ресторану. Я следую за ним.
Он тает, как легкий туман под солнечными лучами.
Я не знаю, куда он идет, когда дематериализуется. Возможно, собака-призрак может путешествовать на Другую сторону и обратно, когда ей вздумается. Я никогда не изучал теологию.
Для последнего дня января ночь на побережье в центральной части Калифорнии теплая. И спокойная. Воздух приятно пахнет морем. Тем не менее чувство нависающей опасности очень велико. Если земля разверзнется у моих ног и поглотит меня, я не удивлюсь.
Большие мотыльки облаком облепляют неоновую вывеску на крыше ресторана. Наверное, они белые, потому что становятся полностью синими или полностью красными, в зависимости от того, рядом с какой неоновой трубкой находятся. Летучие мыши, темные, не меняющие цвет, кружат чуть выше, кормятся этим ярким облаком.
Я не во всем вижу знаки и предзнаменования. Но от одного вида прожорливых и бесшумных летающих грызунов у меня по коже бегут мурашки, и я принимаю решение пройти мимо ресторана, хотя первоначально собирался заглянуть в него.
Прохожу мимо трех восемнадцатиколесников, к мастерской. «Ягуар» уехал. Механик подметает пол в ремонтной зоне.
От ворот ремонтной зоны я здороваюсь: «Доброе утро, сэр», – причем очень радостно, словно великолепная розовая заря уже окрасила небо и птичьи хоры празднуют приход нового дня.
Когда он поднимает голову, отрываясь от щетки, – это момент из «Фантома Оперы». Жуткий шрам тянется от левого уха через щеку, верхнюю губу, нижнюю губу до правой стороны подбородка. Кто бы ни нанес ему такую рану, зашивал ее, похоже, не врач, а рыбак, крючком и леской.