Инспектор Лосев - стр. 92

Я, как могу, успокаиваю его. Я ему доказываю, что его дочери ничего не угрожает, что все это мелкий грубый шантаж, и больше ничего. Я ссылаюсь на свой опыт и опыт моих товарищей, я привожу кучу всяких примеров. И кажется, добиваюсь своего. Пирожков немного успокаивается, даже чуть заметно улыбается, сконфуженно и виновато. Тогда я перехожу к главному.

– Давайте схитрим, – предлагаю я. – Давайте создадим впечатление, что вы клюнули на его удочку, что вы сдаетесь, капитулируете и готовы уступить его требованиям. Так и скажите, когда вам еще раз позвонит этот тип. Давайте превратимся из жалкой рыбешки в рыболовов. И сами закинем удочку. Пусть только он появится, этот Николов. И тогда мы с ним как следует поговорим, тогда мы ему навсегда отобьем охоту жульничать и пакостить людям.

– Ну, давайте, – не очень уверенно соглашается Пирожков.

Я пытаюсь вселить в него бодрость, я ему доказываю, что это ничем ему не грозит, и Николов никогда не узнает, какую роль сыграл в его разоблачении он, Пирожков. Главное сейчас найти Николова, во что бы то ни стало найти.

В конце концов мы обо всем уславливаемся, и Пирожков, тяжело вздыхая, уходит.

А я вытаскиваю лист чистой бумаги и, пока все еще свежо в памяти, записываю главное из того, что я сейчас услышал. Но обдумать все это я не успеваю. В комнату заходит Игорь.

Мой друг внешне, как всегда, невозмутим и сдержан, широкое его лицо с чуть приплюснутым носом и выступающим подбородком прямо-таки дышит неколебимой уверенностью. Движения неторопливы и чуть небрежны. Словом, любой посторонний взгляд должен был бы залюбоваться этим спокойным и сильным человеком. Но я не посторонний, взгляд у меня особый, и, кроме того, у меня есть с чем сравнивать. И потому я сразу замечаю, что все эти признаки спокойствия и самоуверенности выданы с чуть уловимым перебором. А вертикальная складочка между бровями появляется у Игоря только в особых, и притом весьма затруднительных обстоятельствах.

Кивнув мне, Игорь садится за свой стол и, озабоченно хмурясь, вытаскивает из стола какие-то бумаги, всем своим видом демонстрируя нетерпеливое намерение углубиться в их изучение. Все это, однако, в заблуждение меня не вводит. И Игорь в тот же миг прекрасно это улавливает.

Он пристально и мрачно смотрит на меня, потом отводит взгляд в сторону и говорит:

– Я развожусь с Аллой.

– Ну да? – невольно вырывается у меня. – Ты что, спятил?

– Думаю, что так будет лучше нам обоим.

– Нет, ты действительно спятил! – кричу я, навалившись грудью на стол.

– Алла уже знает?

– Она сама предложила.

– Она это тысячу раз предлагала. Это чепуха!

– Нет, теперь уже серьезно.

На этот раз я пристально смотрю ему в глаза.

– Старик, ты не все мне говоришь.

– Чего же тебе еще?

– Сам знаешь.

Некоторое время мы молчим и довольно нервно курим.

– У всякого человека есть предел терпения и выдержки, – наконец говорит Игорь. – У меня он тоже есть.

– У всякого человека есть еще голова, – отвечаю я, – у тебя она тоже есть.

Игорь угрюмо смотрит в сторону и цедит сквозь зубы:

– Бесполезный разговор.

– Но Алка тебя любит. И потом Димка. Что ты делаешь?

– Я все понимаю.

– Но не все мне говоришь.

Игорь молчит.

– Ты Алле сказал о своем решении?

– Она мне сказала о своем решении!

– Она тебе уже тысячу раз это говорила. Что ты ей ответил?