Инквизитору здесь не место - стр. 49
— Вы же не приняла сана, каноник, и не собираетесь, судя по вашему щеголеватому виду.
Меня оценили. Меня ждали, значит, и я не ошибся в своих предположениях.
Обо мне были наслышаны.
— Тем легче мне читать в душе женщины.
— Аккуратнее, каноник, я могу счесть это за дерзость.
Я всегда ходил по краю. Смотрел в лица многих женщин, я любил видеть их глаза, потому что язык их лжив, а взгляд, когда они слышат то, чего не ожидают, красноречивее пустых витиеватых фраз.
— Речь идёт о применении злокозненной магии и последующем убийстве. Вот где настоящая дерзость, ваше высочество!
— Вы говорите так, будто обвиняете Элоизу. Она невинное дитя, уверяю вас! Мне жаль, что эта история с несчастной Юстаной коснулась её, это понятно, злые языки сплетничали о ней и графе просто из зависти к красоте и юности одной и высокому положению второго, но, да простит меня Бог, Юстана сама накликала беду.
— Сама?
Её высочество раскраснелась и велела крепкой служанке, помогавшей в несчастье принцессы, открыть окно настежь, чтобы впустить свежего воздуха, будто он способен остудить горячую голову и развеять самые дурные подозрения.
— Нехорошо так о покойнице.
Её высочество попросила служанку о стакане воды и с жадностью осушила бокал.
— Только правда по-настоящему оскорбительна. Помните, так сказано в Писании.
— Верно, каноник. Истину не удержать за самыми крепкими дверями, моя мать всё время твердила так. А как же «о покойниках либо хорошо, либо ничего»?
— На самом деле в первоисточнике эта фраза оканчивает: «ничего, кроме правды». Ваше высочество, важно всё, что поможет душе несчастной госпожи Лонгрен упокоиться с миром.
Я настаивал, переходил границы, но должен был пробыть в Вороньем замке как можно дольше. Женское любопытство разрушает стены, если Гестия здесь, а я всё сильнее уверовал в это, то она подслушивает.
— Мне говорили, что вы странный, каноник.
Принцесса кинула взгляд на стену за моей спиной, на которой висело круглое невыразительное панно.
— Ну хорошо, Юстана интересовалась древней магией. Не так, как все мы, кто обращается к ведьмам в надежде изменить лицо или узнать будущее, а потом отмаливают грехи на исповеди. Всерьёз. Собирала старинные неработающие артефакты со всего мира, я говорила, что её дурят, но она не слушала, я и отстала. Пусть о ней муж печётся.
Сказано было с откровенной неприязнью, прикрытой снисходительным высокомерием. И снова на лицо её высочество наползла маска заботы и лёгкой скорби. Невыразительные лица тем и хороши, что им можно придать любое выражение, и каждое выглядит естественным.
Я молчал и ждал продолжения. Тот, кто начал сдавать ближнего, уже не остановится.
Императорская кровь не защита от женских пороков.
— Я могла бы сделать вид, что это не моё дело, но когда часто сидишь взаперти, поневоле начинаешь интересоваться неканоничной магией. И Юстана со своими легендами!
— Что конкретно её интересовало? Привороты?
— К злокозненной магии я не обращалась. И с ведьмой этой, Гестия Виндикта её зовут, познакомилась лишь для облегчения болей. Её снадобья помогали.
— Эта особа не целитель, ваше высочество.
Улыбнулась виновато, поправила складки платья и снова заговорила:
— И снова вы правы. Но женщине приносят облегчения не только болеутоляющие. У Гестии были особые склянки со способностями, отнятыми у других. Она делалась ими со своими друзьями.