Инквизитору здесь не место - стр. 31
— Подойди и посмотри, Гестия, — инквизитор впервые назвал меня по имени, и я даже не успела удивиться, как он дотронулся рукой в перчатке до моей обнажённой ладони в приободрительном жесте. Интимном, даже слишком. Вообще-то, я не люблю, когда меня трогают посторонние, но сейчас именно благодаря этому лёгкому прикосновению я смогла себя пересилить.
И выйти вперёд.
— Ведьма не некромант. Думаешь, я что-то упустил?
Запах серы. Он ударил мне в нос, даже дышать стало больно. Я ничего не знала о том артефакте, о котором спорили некромант и инквизитор, но в его названии чудилось что-то зловещее.
Мария — мать сына Бога, принёсшего себя в жертву, чтобы доказать: люди равны. Ведьмы и миряне, маги и короли. Он ушёл и вместе с ним ушла настоящая вера.
Мария — простая женщина, добрая и благодетельная, в прошлом часто зарабатывала себе на жизнь тем, что обмывала покойных, и пела над ними красивым грудным голосом, призывая ступить на Путь, ведущий на Страшный суд.
Печать. Печать на лбу, но я ничего не замечала, кроме искорёженных черт лица старухи. Эта ли женщина приходила ко мне накануне смерти? Да, это была она.
Красные ногти, руки, не привыкшие к работе, и следы оспин на лице, которые не оставили её даже в смерти. Подаренная красота сгорела в огне чужой магии, а настоящее увечье осталось с госпожой Лонгрен.
Что с нею сотворили?
«Твоя вина», — встал за спиной её призрак, но это была лишь игра теней и натянутых как струны нервов. Хорошо, что мужчины молчали, скажи они хоть слово, я сорвалась бы и побежала прочь, подхватив нижние юбки. И больше никакая сила не заставит меня вернуться!
И посмотреть на высохший труп. Никаких трупов. Я дарю красоту, в этом моя магия, моя сила, никто не смеет её забрать вот таким варварским методом.
Моя рука легла на лоб убитой, я и сама не поняла, как преодолела отвращение и брезгливость. Они всколыхнулись было и тут же чья-то воля повлекла меня без шанса ослушаться. Его рука стала моей, мы вместе дотронулись до лба жертвы, заглянули вовнутрь. Подземелье. Темно, холодно, срывается снег.
И тёмная вода колодца влечёт к себе, призывая утопиться. И всё забудется.
«Не смотри туда», — услышала я голос Алариса и развернулась. Пока мне туда не надо, холод подождёт.
Лицо убитой оживало под моими пальцами. Я водила ими, и подаренная красота возвращалась. Ещё немного, и госпожа Лонгрен распахнёт глаза и скажет, что спала слишком долго, но вот теперь настала пора возвращаться.
Мои пальцы обожгло огнём. Я вскрикнула и отдёрнула руку.
— Покажи немедленно! — Аларис вцепился в запястье и поднёс масляную лампу к моей раскрытой ладони.
Некромант присвистнул и пододвинулся ближе.
— Кожа как у неё. Лилейная. И серой завоняло.
— Это пройдёт или…
Хотела спросить, навсегда ли останется, но недоговорила. Оттенок кожи ладони, касавшейся усопшей, сделался белым с лёгким оттенком желтизны. Цвет «яркой лилии, выбеленной солнцем». Но не это пугало. Кончики пальцем потемнели, будто к ним прилипла сажа. И онемели.
— Печать Марии. Как есть, — довольно пробормотал некромант и самодовольно хихикнул.
А на запястье чёрной вязью расцвёл знак, состоявший из узоров в виде борющихся гарпий. Чей-то герб, догадываюсь, чем именно.
—Так и думал, — пробормотал Аларис
— Что именно?
Моей руки он не выпускал, и я даже была этому рада. Раз не боится дотрагиваться, пусть и в перчатках, значит, я не заразна, не безнадёжна, не проклята навеки.