Индекс Франка - стр. 6
В ожоговой реанимации тускло горела настольная лампа, слышался тихий плач малышки Трофимовой и что-то вроде колыбельной от её мамочки. Платонов повернул и вышел на площадку. На стульчике возле туалета, поставив на пол рядом с собой банку с дренажом из плевральной полости, сидел пожилой пациент и надувал медицинскую перчатку через двадцатикубовый шприц. Среди ночи это было одновременно и удивительно, и вполне объяснимо. Виктор зачем-то коротко кивнул пациенту, словно одобряя его действия, получил то же самое в ответ и стал спускаться по лестнице на первый этаж.
Внизу Платонова встретил очередной длинный коридор, освещённый только дежурным светом. Он миновал несколько дверей рентгенотделения и в сумраке фойе увидел устроившегося на дерматиновом диванчике мужчину с вытянутой ногой, который сжимал в руке допотопный кнопочный телефон, подслеповато разглядывая что-то на экране. Рядом к стене была прислонена трость; на полу – бесформенная брезентовая хозяйственная сумка.
Платонов, не задерживаясь, завернул за угол. Эльвира сидела за столом, глядя в монитор и щёлкая мышкой.
– Вот бумаги, – показала она наклоном головы, не отрывая глаз от экрана.
– Это мимо него я сейчас проскочил? – Виктор оглянулся, но отсюда пациента в коридоре уже не было видно. Сестра кивнула и продолжила своё невидимое Платонову занятие.
В документах всё было, как и всегда.
– Солнце зашло, и в Стране Дураков закипела работа, – шепнул себе под нос Виктор. Направление из поликлиники, где стояло время «двенадцать-двадцать», говорило о многом. Пациент перемещался в сторону больницы почти пятнадцать часов – причём совершенно непонятно, почему. Выйдя в фойе, Платонов встал напротив прибывшего и спросил:
– Судя по времени прибытия, дела у вас днём были крайне важные?
– Нога болит, – ответил мужчина, указывая на вытянутую перед собой конечность. Вопрос хирурга он то ли не понял, то ли проигнорировал, то ли посчитал сигналом для рассказа о своих проблемах.
– Догадываюсь, – подняв перед собой бумаги, сказал Платонов. – В направлении у вас диагноз «Остеомиелит» – явно не для полуночных хождений по больницам. Вполне плановая болячка. Ничего экстренного для приёма дежурного хирурга.
– Я не все слова там понимаю, – пожал пациент в ответ плечами. – Я в декабре прошлого года пальцы отморозил…
– То есть девять месяцев назад, – уточнил Виктор. – Надеюсь, в конце этого разговора станет понятно, почему вы пришли именно сегодня в полчетвёртого утра. Ладно, вставайте и пойдём на кушетке глянем, что там и где болит. Вас как зовут? А, всё, вижу – Роман Петрович, – прочитал Платонов в документах.
Они вошли в смотровой кабинет. Мужчина присел на кушетку, снял в высшей степени заношенный кроссовок, носок и вытянул ногу. Виктор увидел забинтованный большой палец, гиперемию на тыле стопы, отёчный голеностоп, татуировку над плюсневым отделом – набор каких-то непонятных слов и раскрытую книгу с пером, после чего взял из коробки перчатки, но сразу не стал их надевать, а присел на стул рядом и вопросительно посмотрел на Романа Петровича.
– Так вот, – снова начал пациент. – В декабре прошлого года я пальцы отморозил. Вот на этой самой ноге, – он показал на повязку. – Но из больницы я сразу сбежал, потому что мне сказали, что отрежут. Вот так, – грязный ноготь указательного пальца нарисовал полосу на пару сантиметров выше бинта. – А я не согласен был. Подписал им там бумажку какую-то. Дома меня мама перевязывала…