Инай и Утёс Шести Племён - стр. 9

– Страхи, – медленно произнёс Траян, словно обдумывая каждое слово, как человек, опасающийся сделать неверный шаг. – Помни, внук, Вихрь не видит нас, как мы видим друг друга. Нет… Его зрение – это зеркало наших страхов и пороков, всего самого тёмного и отвратительного, что мы носим в себе. Мы сами открываем перед ним двери, позволяя войти. Чем сильнее наш страх и глубже сомнения, тем мощнее он становится. Он не отнимает эту силу – мы сами её ему отдаём.

Увидев, как к нему приближаются несколько воинов, он хмыкнул, развернулся и, пошатываясь, побрел прочь, оставляя за собой только тягучий запах мёда и липкое ощущение тьмы. Праздник продолжался, но радость ушла, как дым, уносимый ветром. Инай остался сидеть у костра, глядя в огонь. Его мысли кружились, словно те самые искорки, которые вырывались из пламени и исчезали в воздухе. Он вспомнил отца, его вечерние рассказы у огня: «Вихрь… он не просто буря. Это гнев земли, это шёпот огненных рек, что никак не может вырваться наружу». Тогда эти слова казались сказкой, но стоило костру потухнуть, как в голове начинали копошиться тени. Он вспоминал, как, лежа под одеялом, старался не слушать вой ветра за окном, но в этот звук всегда вплеталось нечто иное – едва слышные шорохи, словно кто-то крался мимо дома, оставляя после себя тягостную, давящую пустоту. Ещё Инай вспомнил детские страшилки. Дети пугали друг друга: «Если будешь плохо себя вести, Вихрь тебя найдёт. Он увидит твой страх, твою слабость. Смелых он не трогает – он забирает только тех, кто дрожит». Инай, конечно, смеялся вместе со всеми, но в самые тёмные ночи, когда он был один, эти слова возвращались, словно эхом. Ему казалось, что тень за окном растягивается, становится чем-то большим, чем просто движением ветвей. Он вспомнил, как однажды старик Радей рассказывал детям у деревенского храма: «Вихрь живёт там, где гаснут звёзды. Ты его не увидишь, ты его почувствуешь. Это как мороз внутри тебя, который не зависит от погоды». Тогда все слушали с раскрытыми ртами, а потом разбежались по домам, но Инай долго смотрел на небо, пытаясь разглядеть, где же эти потухшие звёзды. Костёр треснул, и он вздрогнул, возвращаясь в настоящее. Пламя напомнило ему ещё один рассказ. Инай вспомнил, как однажды отец поделился другой историей – той, что редко звучала в кругу племени. Это был не просто миф, а нечто большее, как некий шёпот, передаваемый из поколения в поколение.

– Вихрь… его не всегда боялись. Когда-то, в начале времён, он был даром. Его создал высший бог, тот, кто видел людей насквозь. Люди жили слепыми, не замечая своей истинной сущности, не зная, кто они на самом деле. Они блуждали по миру, полные гордыни, думая, что их души чисты, а намерения праведны. Тогда бог, устав от их заблуждений, вдохнул в мир Вихрь.

Отец тогда на мгновение замолчал, и искры, вырывающиеся из костра, казались продолжением его слов.

– Вихрь не был злом, как многие думают. Он был зеркалом. Там, где он проходил, он раскрывал правду. Он видел сердца людей и показывал им то, что они прятали даже от самих себя: страх, зависть, ярость. Он не наказывал и не мстил, он лишь отражал. Но правда – как нож. Люди не смогли вынести её. Они обозлились на Вихрь, назвали его проклятием и отвернулись от него, как отворачиваются от тени в ночи.