Империя тишины - стр. 30
Я затемнил карандашом контур лица Киры. Хватит философствовать.
Криспин еще больше оживился:
– Я выйду после первой схватки!
– Что ты сказал?
Я как раз подчеркивал завиток волос и не мог оторвать взгляд от рисунка. Но мысли мои были заняты другим. Я думал о Цай-Шэнь и об отце. И о самом Криспине. В голове до сих пор звучали слова отца, сказанные под Куполом изящной резьбы: «Кто вообще говорил тебе, что ты станешь править после меня?» Это было сказано в первую очередь для Криспина. Каждое слово. А меня выгонят прочь. Женят на каком-нибудь бароне или баронессе, как дорогую безделушку, или отправят в легионы.
– Я выйду на арену! – улыбнулся Криспин, видимо искренне воодушевленный этой перспективой. – Отец обещал, что я буду драться сегодня.
– Ага, – я лишь мельком взглянул на него, – уже знаю. Ты только об этом и твердишь.
Я так сильно надавил карандашом на бумагу, что он сломался, испортив изящный нос Киры. Мысленно выругавшись, я понял, что обижен на брата. Я всегда ненавидел его, но ненависть – это что-то чистое, как огонь в груди. Однако обида сидела во мне, словно раковая опухоль. Я не желал того, что принадлежало ему. Скорее, меня обижало, что он отобрал то, что я в глубине души считал своим. Я уже говорил, что не собирался занять трон отца. Просто не хотел, чтобы он достался Криспину.
– Отец сказал, что мне позволят драться только с рабом-мирмидонцем, но я знаю, что могу выбрать Марко. Робан, я могу выбрать Марко?
Криспин встал со своего кресла. По такому случаю брат был облачен в броню, в доспехи из титана и керамики с темно-красной отделкой. Анатомическая кираса была обтянута черной кожей с изображением дьявола дома Марло, впитывающей свет, словно кровь. С левого плеча брата свисал короткий плащ из роскошного бархата, багряный на солнце и черный в тени.
Круглолицый рыцарь провел рукой по мелко завитым волосам и сказал:
– Уверен, что можете, молодой мастер.
Криспин глотнул из стакана какой-то энергетический напиток голубого цвета и, проигнорировав слова Робана, обратился ко мне:
– Тебе подарили большой меч… как ты его называешь?
– Монтанте[6], – ответил я, достал из кожаной сумки другой карандаш и выписал в нижнем правом углу рисунка имя Киры мелкими, изящными буквами.
– Точно! – Криспин залился булькающим смехом и взял пару оливок из фарфоровой вазы, стоявшей на маленьком столе перед нами. – Они очень медленные.
У двери шевельнулся Робан:
– Молодой мастер совершенно прав.
– Короткий меч и дага намного лучше, – заявил Криспин, поставив ногу на стол и опрокинув вазу.
Она упала на пол и разбилась, оливки раскатились во все стороны. Криспин не обратил внимания ни на падение, ни на слуг, бросившихся подбирать осколки фарфора и оливки.
– Знаешь, кого выбрали драться со мной? – спросил он.
Сэр Робан пожал плечами:
– Думаю, каких-то рабов.
– Не одного, а больше?
Зубы Криспина сверкнули в льющемся сверху тусклом свете. Он стоял спиной к арене, лицо скрывала тень.
– Может быть, сир, – Робан зажал свой шлем правым локтем, – мне не сообщили. Выбирать должен был вилик колизея. Мне сказали, он придет за вами, когда все будет готово.
Криспин плюхнулся в кресло, ухватил рукой в латной рукавице свой напиток и наклонился к перилам. Внизу, на арене появились «Дьяволы Мейдуа», выйдя из лифта в правой стороне площадки под крики зрителей и звон фанфар. Они носили алые и кремовые цвета Имперских легионов. Бронированные пластины костяного цвета закрывали их лица, а на спинах, над порядковыми номерами, были выведены имена.