Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - стр. 40
То, что этот материал был опубликован в одном из самых читаемых журналов страны всего за месяц до того, как Либриум вышел на рынок, едва ли было совпадением. Статья была размещена в журнале фирмой Roche[352], и один из сотрудников Артура Саклера из пиар-отдела был отряжен «в помощь» журналисту, который ее писал. «Этот пиарщик не отставал от нас ни на шаг, ел и пил вместе с нами, – впоследствии рассказывал этот журналист. – Он был очень ловким малым… ни на секунду не оставлявшим нас в покое».
Эта статья была только первым залпом. В первый год триумфального шествия Либриума Roche потратила на его маркетинг 2 миллиона долларов[353]. Компания рассылала по клиникам виниловые пластинки с аудиозаписями выступлений врачей, рассказывавших о преимуществах Либриума. «Макадамс» забрасывал докторов почтовыми рассылками и размещал экстравагантные рекламные статьи в медицинских журналах. Как было замечено в одной заметке, опубликованной в медицинском бюллетене[354] в 1960 году, утверждения об эффективности Либриума не «подкреплялись убедительными доказательствами». Однако эти утверждения казались неоспоримыми: в конце концов, с ними выступали одни врачи, обращаясь к другим врачам, нередко со страниц престижных журналов. Казалось бы, эти журналы должны были быть заинтересованы в том, чтобы отсекать рекламные материалы, размещаемые людьми вроде Артура Саклера и Билла Фролиха, но многие из этих периодических изданий сильно зависели от доходов, приносимых рекламой.
Артур стал уникальной фигурой в фармацевтическом бизнесе, как вспоминал его заместитель Вин Герсон. Он сумел предугадать благодаря чутью, почти как у ясновидящего[355], «на что способна фармацевтика». И еще он умел как нельзя лучше чувствовать время. Один из рекламных материалов Либриума, опубликованный в медицинском журнале, пропагандировал эти таблетки как универсальное лекарство для «века тревожности»[356], и оказалось, что холодная война – идеальный момент, чтобы продвигать в массы легкий транквилизатор. Шла гонка вооружений. Ежевечерние новости регулярно пичкали зрителей доказательствами советской угрозы. Ядерное столкновение казалось не просто возможным, но вполне вероятным. И у кого бы в такой обстановке не были хоть немного натянуты нервы? По выводам одного исследования[357], в Нью-Йорке до половины населения могло страдать «клинической» тревожностью.
Выпущенный на рынок в 1960 году Либриум в первый месяц сделал на продажах 20 000 долларов. А потом «взлетел» по-настоящему[358]. Еще и года не прошло, а врачи уже каждый месяц выписывали по полтора миллиона новых рецептов[359] на этот препарат. В течение пяти лет его попробовали пятнадцать миллионов американцев[360]. «Макадамс» продвигал Либриум как «убийцу конкурентов»: не просто как очередной транквилизатор, а как «преемник транквилизаторов». Благодаря этому Артур и его коллеги помогли превратить открытый Лео Стернбахом, который на тот момент стал величайшим коммерческим успехом в истории рецептурных лекарств. Но Roche на этом не остановилась.
Стернбах не играл никакой роли в маркетинге Либриума. Разумеется, его порадовал ошеломительный успех этого продукта, но он уже вернулся в лабораторию и вновь занялся любимым делом. Лео искал других членов той же самой химической семьи, из которой происходил Либриум, проверяя, не найдутся ли среди них другие соединения, из которых тоже можно сделать эффективные транквилизаторы. К концу 1959 года, еще до выхода Либриума на рынок, Стернбах разработал другое соединение, которое могло бы быть еще более эффективным, чем Либриум, потому что действовало в меньших дозах. Поиск названий для новых лекарств был скорее искусством, чем наукой, – и Стернбах не был в этом деле специалистом. Так что название для нового соединения придумал кто-то другой из сотрудников Roche, обыграв латинский глагол