Императрица-Попаданка - стр. 5
Анна устала выглядывать из окна и жалела, что не может также как и эти кавалеры сидеть на лошади и скакать во весь опор, ощущая на лице морозный ветер. Она даже поерзала на сидении, устраиваясь удобнее. Потом тяжело вздохнула, вспоминая свой последний разговор с Бироном. Он был недоволен теми самыми Кондициями, на которые согласилась Анна.
- Они же ущемляют тебя в правах! – чуть не кричал он, когда прочитал условия договора. – Ты уже не будешь императрицей всерьез, ты будешь куклой в их лапах! Они что хотят то и будут делать, даже тебя не спросив!
Он так взволновался, что все это выдавал Анне на своем немецком языке. Она же, поглаживая его по обшлагу кафтана, улыбалась:
- Но я все же буду императрицей! Успокойся! Пусть себе правят! Я же сяду на трон, надев голубую ленту с Андреем Первозванным и в парчовом платье с короной на голове. И все, ты слышишь, все будут мне кланяться и шептать, как я хорошо смотрюсь на престоле! Больше мне ничего не надо! У меня будет все – много вкусной еды, и много-много красивых платьев и драгоценностей! А еще я буду каждый день устраивать пиры и веселиться! Хватит мне холода и голода! Хватит никчемной жизни в захолустье, где кроме тебя да старой графини не с кем и словом перемолвиться! Здесь меня все ненавидят лишь из-за того, что плохо говорю на немецком. Там же у меня будет русский двор: фрейлины, поклонение! И там не нужен переводчик. Там я буду говорить только по-русски!
- Курица! – кричал Бирон, хватаясь за виски. – Какая же ты курица безмозглая! Там тебя никто не будет «ни в грош ни ставить»!
- Помолчи! – взерепенилась тогда она. – Ты не понимаешь! Мне надоело считать каждую копейку, каждый талер! Я хочу всего и много! Мне тридцать пять и я почти осьмнадцать лет не видела настоящей жизни! Теперь всё! Только сейчас она начинается!
Так бы она и продолжала вспоминать и даже прикрыла в удовольствии глаза, но тут услышала чей-то резкий крик и дальше топот копыт и много разных голосов. В основном мужских. Очнулся от сна и князь и, взглянув на Анну вопросительно, приоткрыл занавески и, выглянув в окно, тот час задвинул их, с ужасом кинув на женщину взгляд.
- Что там? – вскинулась она.
- Думаю, что разбойники! – с ужасом на лице ответил князь.
Недолго думая, Анна выхватила из-под меха на коленях пистолет, что припрятала еще ранее, на всякий случай, как сказала она тогда ухмыляющемуся князю, и резко дернула дверь остановившейся кареты.
- Куда-а-а! – заорал мужчина, схватывая ту за полу шубейки.
Она дернулась из его рук и вывалилась на снег почти кубарем, прямо под ноги мужчине в лаптях и онучах. Тот был при сабле, с выпученными глазами и удивлением на широком красном лице. Прямо из положения лежа, Анна выстрелила в него и тот с тем же удивлением схватился за плечо, в котором держал занесенное над ней оружие. Сабля выпала из его руки и воткнулась в снег, рядом с головой женщины. Она, не медлив, тут же подскочила и попыталась выдернуть оружие из сугроба, но в это время мужик очухавшись, со всей силы ударил Анну кулаком в лицо. Она охнула и укатилась за тот самый сугроб, в котором торчала сабля разбойника. Только он протянул руку за ней, как был тут же обезглавлен одним из охранников, появившимся рядом с каретой.
- Сюда! – закричал он, махая кому-то впереди. – Там наша государыня! Живая ли?