Императрица-Попаданка - стр. 3
- Можешь называть меня ваше величество!
Бирон, слегка поглупевший и все еще мало верящий в случившееся, еще раз пробежал по бумаге глазами, понюхал ее и даже попробовал ногтем сургуч.
- Ты его ещё лизни! – саркастично улыбнувшись, сказала Анна. – Всё верно, тебе говорю. Приглашают на правление. Вот!
Она притопнула ботинком и взяла руки в боки:
- Как я тебе на троне Российской империи?
- Анна, ты просто рождена быть великой императрицей! – воскликнул мужчина и согнулся в поклоне. – Простите ваше величество!
- То-то же! – хмыкнула та и выхватила бумагу из рук Бирона. – Только одного не понимаю, зачем они пишут про какую-то Кондицию? Что это? Ты знаешь, что это за зверь такой?
- Видимо это определенные условия, моя императрица, - еще раз шутливо склонился перед женщиной, улыбающийся мужчина.
- Но где они эти условия? Хотелось бы почитать, а вдруг мне не подойдут? – скривилась она.
- И что, ты откажешься от трона? – усмехнулся Бирон.
Та посмотрела на него с недоумением и даже сердито.
- Думай, что говоришь! Конечно, не откажусь! Но все же надобно и почитать перед согласием. Но больше ничего не было! – вскинула она руки в отчаянии.
- Так, может быть, что-то устно курьеры говорили? – спросил, садясь в другое кресло от того, в который опустилась Анна.
- Нет! – отрицательно помотала та головой. – Только это, - потрясла она бумагой и еще раз пробежалась по нему глазами. – Здесь ничего не написано, кроме как воцарение с правилами Кондиции. А самих правил нет.
- Так может они не сразу их передадут. Может быть после согласия? – Бирон рассуждал уже спокойно, схватив в замок пальцы. – Как ты ответишь? Согласна или подумаешь?
- Конечно, согласна! – почти закричала она в отчаянии. – Да черт с ними, с Кондициями! Главное – престол!
Она вновь подскочила и начала быстро ходить по комнате.
- Я – императрица! Я императрица! – вскрикивала она каждый раз, как только останавливалась и смотрела на уже, довольно помятую в руке бумагу.
Мужчина внимательно наблюдал за взволнованной женщиной и хмурился. Он, наконец, начинал понимать, что жизнь его делает крутой поворот, и был на сто процентов уверен, что эта статная, тридцатипятилетняя женщина, вскоре наденет корону Российской империи, и станет для него не просто Анет, не просто хозяйкой, герцогиней Курляндской, а русской правительницей такого необъятного, такого странного и в то же время лакомого куска земли под названием Русь.
Ему было и страшно и в то же время волнительно. Он поежился и тихо вздохнул:
- Едем в Россию.
* * *
Возок, в котором сидела сама Анна со своим попутчиком князем Василием Долгоруким, одним из представителем того самого Совета, который представил ей Кондиции, и о которых они долго спорили с Бироном, был мало пригодным для двоих в такие морозы. Это была скорее карета, поставленная на полозья. Внутри две лавки оббитые подушками и меховые пологи, а также небольшая жаровня с углями, накрытая крышкой, за которой следил подросток, сидевший тут же на полу в углу. Он был преисполнен великой миссии - сопровождать будущую государыню российскую и на его лице читалась даже гордость от своего положения поддерживать тепло самой императрице.
Князь дремал или делал вид. Анна уже не обращала на него внимание, несмотря на всю свою встревоженность. Она понимала, что её ждет не только трон, но и двор, двор, который разделился на группировки и который может её и не принять. Самая сильная была за мужами «верховниками», как их называли промеж себя, одним из которых и был князь Василий Долгорукий. Они же и написала те самые Кондиции, по ущемлению прав новой императрицы сводя их к полному отстранению от дел. Бразды правления должны оставаться в руках «верховников», или же она не будет сидеть на троне. К тому же она должна будет отказаться от своих придворных и никого не брать с собой, кроме служанки-камеристки. Особенно от Бирона.