Императрица-Попаданка - стр. 23
Когда Анна осталась одна, она еще долго вспоминала тот взгляд Юсупова и мысленно обращалась к нему с просьбой о помощи, так как поняла, что этот генерал может ей оказать неоценимую услугу в борьбе с «верховниками». Они не были такими уж наивными и потом поняли, что согласием на ее условия, они добавили себе хлопот, но все же списывали и уговаривали себя, что это прежняя Анна всё та же Курляндская малограмотная герцогиня, с претензией на великокняжеский престол по роду и крови и все просто обязаны ей преклоняться. Хотя меж ними уже пробивались разговоры о том, что не такой они представляли императрицу и что эта Анна просто другая, по сравнению с их информацией.
Но факт остается фактом и они уже не могли идти на попятный. Просто отметали сомнения и готовились к предстоящей борьбе с другими группировками, которые вскоре примутся осаждать царицу и надо думать об этом серьезно.
- Женщина есть женщина, - огорчался Василий Лукич, когда ему задавали вопрос о подмене Анны, - у нее семь пятниц на неделе. И какая уж может быть подмена. Она и есть та самая племянница Петра, только уж немного повернутая после удара, память потеряла. Но кое-что помнит. А нам это на руку. Было бы хуже, если бы вспомнила всё и всех.
Тут некоторые с ним соглашались и кивали, но все же говорили об ограничении встреч, даже с родственниками.
- Эти Салтыковы уже стоят плотной стеной. А что будем делать дальше? Они-то её у трона будут загораживать от всех, а от нас тем более.
- А на что у нас Кондиции? – тряс бумагами Дмитрий Голицын. – Вот подтвердит при всех, и мы тогда успокоимся. А сейчас надо бы жить с оглядкой и окружить ее стеной от поползновений тех же родственников.
В общем, они распределили роли и готовились к переезду, как и Анна. Только она с радостью, а «верховники» с тревогой.
Переезд состоялся и Анну провезли по улицам Москвы. Она с удовольствием и где-то с тоской разглядывала улицы, столь для нее неузнаваемые, как будто едет по чужому городу. Никаких тебе проспектов, площадей, кругом теснота и малоэтажность. Даже в центре. А еще она почти вся деревянная.
- Если полыхнет, то сгорит пол столицы, - вздохнула она. – Надо и об этом подумать.
Когда подъехали к Кремлю, то она увидела ту же площадь утоптанную и крикливую, с тем же собором Василия Блаженного, пока называвшегося собором Покрова Божьей Матери. Здесь находилось торжище у стен Кремля. Въехали они в сам ансамбль за массивными стенами со стороны Красной площади через Спасские ворота, где над входом располагалась икона Спаса Нерукотворного с неугасимой лампадой. Много что увидеть не удалось, и поэтому Анна оставила смотрины на потом, а сейчас лишь мельком увидела и Лобное место, и лавки-шатры торгующего люда у стен и наезжанную дорогу и сам Кремль. Золотые купола Успенского собора и луковки Благовещенского сверкали на зимнем солнце.
Внешне всё выглядело довольно обветшало, кое-где обнажились стены после обвалившейся штукатурки, где-то перекосившиеся окна и проваленные части крыш строений, где-то не доставало оконного стекла, и торчали балки покосившихся дверей. Снег, от множества ног и повозок, был утоптан, но грязен, мало убирался. Конский навоз с соломой, при том вперемешку, бросался в глаза, и пахло соответственно, хотя морозец был все еще знатным. У расписных мощных врат в церкви стояли небольшими стайками люди и смотрели на поезд, въехавший на Соборную площадь. Нищие, что толпились у дверей тех же церквей, тоже прекратили попрошайничать и молча следили за раззолоченными каретами и возками, что лихо проехали мимо прямо ко входу Красных ворот в царский дворец или как его называли, терем, с высоким крыльцом.