Император Николай I - стр. 17

Александра Федоровна проявила удивительное присутствием духа и изумительную стойкость. Придворные были поражены ее самообладанием. Еще недавно она представлялась такой хрупкой, слабой, болезненной и беззащитной; теперь же, в минуты тяжелейших испытаний, она – только воля и сила. Она должна была успокаивать детей, которые плакали навзрыд за дверями спальни отца. Особенно в тяжелом, почти истерическом состоянии находилась тридцатипятилетняя дочь Мария (1819–1876).

Мать считала такое проявление безудержных чувств недопустимым и сказала ей то, что подействовало отрезвляюще на Марию Николаевну: «Не плачь, напротив, надо благодарить Бога за то, что Он избавит Государя от предстоящих ему испытаний и горя. Это ли не доказательство, что Господь любит твоего отца!»

С каждой минутой положение Императора становилось все хуже и хуже, дыхание затихало, становилось прерывистым, пульс понижался. Около одиннадцати часов Император впал в забытье. Перед самым уходом он вдруг открыл глаза, его взор прояснился, он сжал руку Цесаревича и произнес, как заклинание: «Держи всё, держи всё». Что ему открылось, там высоко, на границе двух миров – мира людей и Царствия Небесного, – навсегда осталось тайной.

Это последнее, то ли мольба, то ли стон, невольно вызывают предположение, что, может быть, Императору увиделось трагическое будущее, которое ждало его сына. Царь Александр II, обуреваемый прекраснодушными мечтами, пошел на уступки европейской моде, проводил разнообразные реформы, но все-таки не сумел «удержать всё». И погиб насильственной смертью от рук злодеев, покушавшихся и на Царя, и на весь многовековой уклад жизни России…

Душа Православного Царя Николая I отошла к Богу; на земле начались траурные церемонии. Панихиды служились по всей России, а в Зимнем дворце – у тела усопшего, в его неказистом кабинете-спальне. Протопресвитер В. Б. Бажанов признавался после кончины Николая Павловича: «По долгу моего звания, многих умирающих, в том числе и известных своим благочестием, напутствовал я Святыми Таинствами и молитвами; но никогда не видал такого умилительного и величественного торжества Христианской Веры над смертью».

Вечером 19 февраля Императора Николая Павловича перенесли в так называемый «Белый зал с колоннами». Через день последовало Высочайшее приказание: разрешить «впускать ежедневно на поклонение почившему Государю Императору от 8 до 11 часов утра и от часу до шести пополудни всех без различия классов и состояний».

«Белый зал» когда-то относился к покоям второй дочери Николая Павловича Великой княжны Ольги Николаевны, которая, выйдя в 1846 году за принца Вюртембергского Карла (Карла-Фридриха-Александра, 1823–1891; с 1864 года – Короля Вюртембергского), в России бывала редко, от случаю к случаю. В этом зале раньше устраивались светские вечера, проводились балы, искрились молодость и веселье; теперь же – только грусть, печаль, слезы и слезы без конца.

Рядом с этой обителью скорби текла жизнь, она продолжалась, невзирая на смерть «отца России», на безрадостные похоронные настроения близких людей.

В День кончины Николая I в Зимнем дворце приносили присягу новому Императору, Александру II, высшие должностные лица Империи и гвардия.

На следующий день, 19 февраля, появился Манифест о восшествии на Престол. В главной резиденции состоялся большой съезд сановников, офицеров, приносивших присягу, а дипломаты удостоверяли свои «симпатии». Эта неуместная по человеческим меркам помпезность для Вдовствующей Императрицы, как и для нового Императора и Императрицы, являлась нестерпимой мукой. Траур и праздник происходили в одном доме, в одних и тех же стенах! Через двадцать шесть лет подобная фантасмагория почти точь-в-точь повторится, когда последует смерть Александра II…