Императив. Беседы в Лясках - стр. 27

– Да. Но Гавел – это такой редкий пример, он и политик незабываемый, и деятель культуры незабываемый – писатель, философ, политический деятель.

– Насколько это морально для деятеля культуры – поставить на себе крест как на деятеле культуры и уйти в политику настолько глубоко, как он?

– Это всегда личный вопрос, потому что у нас у всех есть периоды более творческой жизни и менее. Я об этом писал статью сегодня. Я даже слишком краткой ее сделал, жаль, что больше там не сказал, но это не важно. А вопрос этот тоже меня касался, насколько мне практично видеть себя сторонником правительства, особенно учитывая, что меня хотели сделать дипломатическим спецпредставителем.

– Но вы от дипломатии не отказались?

– На самом деле отказался, это было официально известно, так что это не сплетни и не тайна, что правительство 10 лет тому назад мне предлагало быть польским послом в Москве. Я тогда колебался: с одной стороны, хотелось, с другой – не хотелось. И получил от бывшего министра иностранных дел и моего друга Бартошевского (был такой у нас деятель, удивительная личность, очень интересные книги оставил) хороший совет. Когда я с ним советовался, что мне сделать: поехать – это авантюра в таком важном министерстве, в таком важном посольстве быть послом… И хотя из России шли тогда хорошие сигналы, он мне сказал: вы больше потеряете, чем ваша Родина будет иметь от этого пользы. И я тогда понял, что это на самом деле такая игра, и решил, что я останусь режиссером, а не буду дипломатом.

– Но если говорить не о вас, а говорить о деятелях культуры вообще, насколько путь в политику – правильный для них?

– Это правильно, если человек исчерпал свой талант. В Южной Америке есть несколько выдающихся писателей, которые работали дипломатами или стали политиками.

– Варгас Льоса баллотировался в президенты, но, к счастью, не стал им.

– Да. К счастью для литературы. Хотя, может быть, страна что-то и потеряла. Так что здесь нет какого-то регулярного принципа, потому что талант тоже может исчерпаться. И есть много писателей, много талантливых людей, которые в определенный момент своего развития остановились, отошли, отбросили творчество.

– В Чехии состоялась люстрация?

– Очень ограниченно, но состоялась.

– А это был плюс или минус для общества?

– Плюс, конечно. Но хотелось бы, чтобы она была более глубокой, но это в Чехии было невозможно, потому что там число людей, которые поддерживали прошлую систему, было огромным. Люстрация – это, знаете, должна быть в первую очередь декоммунизация. И она у них произошла на самом деле лучше, чем в Польше. В Польше люстрация была, а декоммунизации настоящей не было. Не было никакого однозначного закона об этом.

– Это заслуга Гавела или нет?

– Да, для чехов, конечно. Я слышал, что это в большой степени именно его заслуга, что там трансформация прошла мирным путем.

С Вацлавом Гавелом, 1995 г.

– Вы думаете, он останется в истории Чехии как герой?

– Я на это надеюсь. Ну, у чехов сейчас многое повернулось по-другому. Особенно это касается того президента, который у них сегодня, он, если смотреть на стереотип чехов и этой страны, не помогает создать имидж страны, а портит его.

– Дальше за Чехией идет Венгрия, где власть совсем, с моей точки зрения, далека от идеала.