Императив. Беседы в Лясках - стр. 26

– Был ли какой-то моральный запрет на тесные контакты с Советским Союзом?

– Нет. Тесные контакты – надо определить, что это значит. Картины совместного производства почти никто не делал. Кармелевич сделал уже в свободной Польше картину с Россией по рассказу Конрада Коженёвского[33] о сосланных. Не очень хорошая картина.

– А Форт уехал в советское время? Почему он уехал?

– Да потому, что считал, что поднимает голову антисемитизм. Он был диктатором в нашем кино, и против него поднялась такая спонтанная волна ненависти…

– В каком смысле?

– Знаете, он имел доступ к власти, и он решал судьбу многих.

– В 50-е годы?

– Даже в 60-е он имел столько власти. Он в 1968—1969-м уехал, а до того времени он решал, кто будет делать картины, какая будет смета и так далее.

– То есть он, фактически, бежал из-за близости к власти?

– В каком-то смысле да. И еще потому, что был евреем.

На съемках фильма «Жизнь за жизнь», 1991 г.

– Два противоположных фактора сыграли?

– Да.

– Еще раз про Советский Союз. Например, Анна Герман, которая пела много по-русски и выступала в СССР, или Барбара Брыльска…

– Ну, Брыльска не была очень известной, может быть, ее стали узнавать после «Фараона» Кавалеровича. Она не была звездой в Польше, как в России, тогда в Советском Союзе.

– Но здесь это не воспринималось как предательство?

– Нет. Это было допустимым, мы радовались… Беата Тышкевич тогда играла у Кончаловского…

– Но она играла у Кончаловского все-таки, который был не совсем советским режиссером.

– Ну конечно, но все-таки аристократ с аристократкой…

– То есть это и в Советском Союзе воспринималось по-другому?

– Конечно.

– Давайте поговорим о Чехии. Мне кажется, что это единственная из бывших соцстран, которая получила в президенты деятеля культуры, который был знаковым и который не побоялся сделать резкие шаги.

– Ну, у Гавела была очень ограничена власть.

– Но он многого добился.

– Добился, конечно, но, с другой стороны, это стало его вечным несчастьем, что он был последним президентом Чехословакии. И несмотря на то что демократическое большинство хотело сохранить Чехословакию, именно за его спиной политики разделили страну. Мне кажется, это было не на пользу будущему страны, она стала слабее.

– Безусловно, но ему удалось смягчить удар тем, что это было мирное расставание.

– Конечно, разделение было мирным.

– И я думаю, что это его личная заслуга.

– Да, абсолютно в этом есть его заслуга, и вообще, его даже сегодня там любят. Знаете, политики любят сниматься вместе с артистами. Артисты тоже любят сниматься с политиками. Но спустя годы политиков, видимо, очень быстро забывают. Скажем, нашего премьер-министра шестидесятых годов никто не помнит. Как говорят: а кто помнит, кто был министром культуры во времена Бальзака? Это не важно.

– Во время Дрюона все помнят, кто был министром культуры. И во время Мальро[34].

– Потому что Мальро добился имени как писатель, а не как политик.

– Он фактически создал министерство культуры Франции в том виде, в котором оно сейчас существует.

– Да, конечно. И дома культуры создал по всей Франции, которые все потом попали в руки левых. И там зародилась революция против де Голля, который был много лет руководителем Мальро.

– Но это судьба французов: все время левые приходят пожинать успехи правых.