Илья Муромец и Сила небесная - стр. 11
– Будет сырость разводить! Выплачешь все слёзы на радость – на горе не останется. Лучше накорми гостя, он с дороги, поди, есть хочет.
Дед словно читал мысли. Пока бабушка его целовала, Ножкин бросал голодные взгляды на празднично украшенный стол, где кроме цветов стояло много чего хорошего. Но поесть сразу не удалось. Только они расселись и Ножкин схватил ложку, как дед сказал:
– Положи! Помолимся.
Илья шумно проглотил слюну, но ложку положил.
– Читай, – сказал дед.
– Что?
– «Отче наш».
– Деда, а я не помню…
– Да я ж тебя учил! Выходит зря… А ведь это самая главная молитва!
– Почему?
– Потому что её дал ученикам Сам Христос, а молитву Господню забывать негоже!
– Никифор Иванович, не сердись: он выучит, – вступилась за Илью бабушка Валя.
– А зачем сердиться? Это ж не мне, а ему без Силы Небесной туго в жизни придётся, – спокойно объяснил дед и неспешно прочитал «Отче наш».
Урок пошёл впрок – весь вечер Илья учил Господню молитву, а утром перед завтраком прочитал её наизусть. И только один раз запнулся, но дед тихонько подсказал…
В Башмачке Ножкину понравилось. Тут, правда, не было моря, зато была речка с волшебным названием Самоткань. На той стороне она вся поросла камышом, который на берегу переходил в небольшую посадку. С высокого холма на этой стороне было видно, что за посадкой лежит поле: вначале зелёное, а потом такое жёлтое, что в солнечный день больно смотреть.
– Это подшолнухи, – объяснил Илье Колька Цопиков – вожак башмачкинских пацанов: – Когда пошпеют возьмём лодку, шплаваем за шемечками.
С Колькой Цопиковым Илья познакомился на второй день после приезда, но его имя он услышал раньше.
– Есть тут у нас один Колька шепелявый… Все зубы в драках растерял, – тихонько, чтоб не слышал дед, предупредила Ножкина бабушка. – Ты держись от него подальше: он городских страсть как не любит.
Но дед всё равно услышал и, потрепав Илью по голове, сказал:
– Ну и пускай не любит, а ты люби – и он научится…
С таким напутствием Ножкин пошёл на берег и сразу нос к носу столкнулся с Колькой и его командой. Местные прыгали в воду с высокого рыбацкого мостка: кто бомбочкой, кто головкой, весело гогоча и поднимая тучи брызг. Сначала они Илью не заметили, но когда он снял шорты и остался в ярких американских плавках, все головы повернулись к нему.
– Гля, какой индюк припёрша, – прошепелявил самый высокий.
– Индюк! Индюк! – загоготали остальные. – Толибася, покажь индюка!
– Улу-лу! Улу-лу! – замотал головой жирный белобрысый мальчишка со странным именем Толибася, который явно работал в этой компании дежурным клоуном.
Улюлюкая и мотая головой, Толибася взбежал на мосток, нелепо замахал руками-крыльями, наклонился, смачно похлопал себя по заднем месту, обтянутому пёстрыми трусами, и с диким рёвом рухнул в воду.
Местные просто повалились на землю и задрыгали ногами:
– Колян, покажи класс! – крикнул крепенький мальчишка, чёрный от загара, как негритёнок.
Шепелявый вскочил на ноги, поправил резинку трусов, которые доходили ему до колен, разогнался и лихо сиганул с мостка, картинно раскинув руки в стороны, но успев сложить их над головой перед тем, как войти в воду. Потом он выбрался на берег и вразвалочку подошёл к Ножкину.
– Ну, што, индюк, шлабо так?
– Не слабо, – спокойно ответил Илья, не обращая внимания на «индюка».