Илья и черная вдова - стр. 13
— Гром, вот не ожидал от тебя! Ходить о бабе сплетни собирать — это днище же!
— А ты рожу не криви, Горе! Это, если про свою бабу грязь пойти собирать, то гаже некуда. А когда за друга и командира, которому жизнью обязан… то это нормально, понятно?! И не сплетни я собирал, умник, а факты и сведения.
— Ага, по бабкам местным, для которых все проститутки и нарики, и мужикам, которым небось не дала, вот и оговаривали.
— Да в жопу иди! Я все еще и по официальным каналам проверил, не лох ведь.
— Не лох, а в порчу или проклятье веришь.
— Какая уже нахер разница, что это, и во что верю! Петрович в могиле, а ему было еще жить и жить. Это для тебя не факт? Он же п*здец какой крепкий мужик был, оглоблей не перешибешь!
— Все мы крепкие-крепкие, но однажды весь ресурс выходит. Причина смерти установлена?
— Ага, сердце. Но я считаю — херня.
— Считай, конечно, но против правды не попрешь.
— Еще как попрешь. Я так все не оставлю. Буду копать. Ты со мной?
“Помоги мне” беззвучно произносили бледные губы женщины, которой я, выходит по всему, попользовался словно тварь какая-то. Скот пьяный! Переспал и свалил, не оглянувшись и слова даже не сказав. Кто так поступает-то?
— Давай потом поговорим об этом, — кивнул я на микроавтобус, что уже въезжал на парковку перед кабаком.
— Давай потом, — согласился друг.
— А эта вторая баба-то кто? — вспомнил я фигуристую беременную, что вела себя прям по хозяйски.
— Это Танька же, личная помощница Петровича. Ну и любовница по совместительству. Хорошая такая баба, понимающая.
— Так она от него что ли… — я сделал жест, изображающий округлившийся живот.
— Да хрен знает. Ты же знаешь… знал командира, он считал, что баб драть надо, а не беседы о них вести. Может, и от него. С Инкой-то у них никак не выходило. Не плодятся, видать, эти самые черные вдовы, ага.
Вот заколебал он этим уже.
— Хорош уже пургу нести, Гром. Дочка же есть вон у них.
— Бля, Горе, ты у нас как с Луны какой-то или глуховат по жизни. Нюська Петровича дочка, а не общая. Первая-то жена у него в родах померла. Не знал?
— Не знал. Я в чужие дела нос совать не приучен.
— А я вот сую. Конченный по-твоему?
— Поутихни ты уже, — рыкнул на него при входе в ресторан.
Рассадили нас очень по-умному. Командирская жена с девочкой на другом конце длинного стола в окружении всяких холеных господ в костюмах, нас кучно на противоположном, буфером между нами походу тоже кто-то из охраны и Татьяна.
Нет, чую я нутром какое-то дерьмо. И что бы там Никитос ни городил про мистику и черных вдов — не в Инне его причина, но она в его центре.
Разлили, о командире заговорили, все выпили, я незаметно вылил. Впрямую не наблюдал за вдовой, но боковым зрением отслеживал и ее, и Татьяну. И поэтому не пропустил, что стоило только Инне подняться — и беременная тут же встрепенулась и распоряжение какое-то охране отдала. Не охрана они, а, походу, надзиратели и тюремщики. И вот с этим, а не с домыслами дебильными точно разобраться надо кровь из носу.
— Гром, слушай меня и ни о чем не спрашивай. Только башкой кивни, если подписываешься, — очень тихо сказал я другу, незаметно выуживая из кармана ключи от “Нивы”.
— С тобой я на что хошь подпишусь, — сходу ответил друг.
— Мне нужно выйти, Никитос, но так, чтобы всем вокруг было не до этого.