Иллюзион жизни - стр. 30
Политики рисовали картины прошлого и соотносили его с пейзажами настоящего и будущего, выигрывая внимание зрителей, показывая реальность выигрышным фантом, а сами набивали прикарманенным прожиточным минимумом прекариата все ячейки своих портмоне и банковских ячеек.
И вот в это время и смотрел студент своими красными от чтения томатными глазами на раскрасавицу свою с подобранным хвостиком волос и в синей ПТУ-шной жилетке. А она красила губы гигиенической помадой и рассказывала студенту о клоуне, который жил по соседству и смешил ее разными репризами прямо в подъезде дома, где жила юная принцесса, которая и не предполагала вовсе о своем настоящем статусе.
Клоун, увидев девушку, закрывающую ключом дверь своей квартиры, где она жила с бабушкой, доставал бутафорскую помаду, сделанную из лимонадной бутылки, оклеенной цветной бумагой, и, достав так же сделанное дома свое красивое – из фольги – серебряное бутафорское зеркальце, «красил» по воздуху свои размалеванные белилами и краской губы под хохот его принцессы. Зеркало было большим, оно представляло аккуратно вырезанную из картона и оклеенную фольгой лапту для тенниса, а сверху красовалась корона, и завершала конструкцию длинная картонная ручка.
Клоун брал зеркало именно за эту ручку в виньетках, прикладывал сначала к своему затылку, потому что зеркало, вырезанное в форме короны или кокошника, и возвышающееся над темечком клоуна, было именно короной или кокошником (в понедельник – короной, в субботу – кокошником, два их было, зеркала, у клоуна). И зеркало так смешно смотрелось, когда клоун его к затылку прикладывал, будто это улыбчивое существо в желто-зеленом франтовском костюме с гуттаперчевыми лацканами надевало еще и корону, и кокошник.
Особый финт состоял в том, что клоун еще и пританцовывал, будто он хочет в туалет по – маленькому, и взрывы хохота были обеспечены. Когда из рюкзака клоуна появлялась бутафорская помада, от смеха по лицу принцессы уже начинали стекать слезы. Клоун вытирал девушке эти слезы человеческого счастья специально приготовленным носовым платком – огромным махровым белым полотенцем, сложенным как платочек. Затем своими изящно тонкими, красивыми руками в желтом пиджаке уверенными движениями «красил» губы, предлагал и девушке «подкраситься», она отшатывалась к стенке, а клоун делал вид, будто обиделся: ковырял ботинком с огромным широким носом пол в подъезде. Потом клоун делал вид, будто что-то отковырял, брал в руки лопату и начинал по воздуху «рыть пол» и при этом гримасничать, будто ему тяжело, и он что-то там нарывает интересное. Тогда девушка внезапно соглашалась, чтобы клоун подкрасил ей губки, выставляла навстречу ему своё лицо, и клоун, зажмурившись от своего клоунского счастья, выражая его сложенными возле сердца руками, затем водил по воздуху «помадой» напротив ее губ.
Подпрыгнув от радости после крашенья губ принцессы, клоун вынимал из рюкзака щетку для сметания пыли, похожую на широкую кисточку для окрашивания ресниц, только в сильно преувеличенной пропорции, на вытянутых руках торжественно предлагал девушке «коробку конфет», она открывала ее, а там оказывалась бутафорская тушь для ресниц: выкрашенный черным пенопласт. Клоун возил щеткой-кисточкой по туши-пенопласту с таким сухим звуком, «подводил ресницы» этой огромной щеткой, пробовал красить и брови по воздуху, и не оставлял ни на секунду без внимания свою единственную зрительницу. Так его мадонна, с клоунским воздушным макияжем, ехала в своё училище, а по окончании уроков, шла к студенту, который жил в соседнем доме рядом с ПТУ.