Иллюстратор-2. Узел творения - стр. 17
Скверна сходила с меня. Почти сошла, да не вся, а лишь её половина, когда остальное медленно просачивалось сквозь поры моей кожи, отравляя ядом внутренности. Голову наполнял шум, по телу сверху донизу разливался жар, ступни отяжелели, и где-то, почти вплотную у моих свинцовых сапог, разлитый в лужу ил стремительно сгущался. В растерянности я наблюдал…
За мной тем временем наблюдала Ингрит. Я видел её стоящей у потухшего костра, и ей дела не было до оживающего сгустка скверны: она неотрывно смотрела на меня глазами, полными ужаса. Между тем сгусток отдалялся от меня и, отдаляясь, скручивался в спираль, которая с каждым новым поворотом разрасталась вширь, обретая змеевидную форму, пока и в самом деле не превратилась в огромную змею, способную без труда удавить взрослого человека.
Змей, не змея! Знакомец из царства снов, обманом заманивший меня в ущелье, чтобы отнять голос. Демон Ботис, выдернутый из тела Сагды, предстал в своём истинном обличье.
Ярость слепила меня. Я готов был броситься на него с голыми руками, ввязаться в заведомо неравную схватку, только бы излить гнев, какого доселе не ведал. А змей, извиваясь чёрным туловищем, сбивал под собою песок, разбрасывая жёлтую пыль. Песчинки застилали до слёз глаза. Я слеп снаружи и изнутри. Еле-еле я различил обруч, посверкивающий золотом на гладкой змеиной коже. От обруча тянулась цепь того же золота с широкими звеньями.
Не раздумывая над тем, кто и как опоясал демона, я ухватил цепь и потянул на себя.
Змей неистово зашипел, кружась в песчаном вихре. Из-под золотого ошейника в разные стороны расходились кровавые порезы, под ними торчали острые шипы. Они пронзали змеиное туловище при натяжении повода. Кровь врага, его отчаяние и боль подстёгивали азарт, будоражили, приумножая ярость. Не узнавая себя, я тянул сильнее повод.
Шипение Ботиса перерастало в рёв. В едином порыве его челюсти ухватили кусок цепи. Стеная, звякнули оковы. Из окровавленной пасти змея вырвался плевок. Я тотчас повалился на песок вместе с оставленным в моей руке куском рваной цепи. С клокочущим сердцем я смотрел, как змей исчезает в пустоши, в предрассветной дымке, оставляя на песке отметины: рыхлые, восходящие к горизонту бугры, которые равнял с землёй наступавший с запада ветер.
Стремительное бегство змея обессилило меня, словно с его уходом я лишился источника, из которого черпал силы. Я опустился на колени, и первое, на что упал мой взгляд, был пожелтевший от времени лист бумаги – обложка книги, лежавшей на коленях старейшины Джаббара по ту сторону тлеющих углей костра. На обложке я прочёл название: «Книга Света». Наперекор настигшему меня опустошению, моё сердце вспыхнуло.
Но отнюдь не выцветшая надпись была тому виной, а почерк, что я узнал бы во все времена из тысячи других, – почерк Веры…
Глава 6. Странник теней
Мысль о ней затмила всё сущее. Отдавшись воспоминаниям, я заново складывал себя, как если бы они одни и составляли мою суть: то, что не затронула скверна. И, словно шорох листопада издали, вкрадчиво сквозь ворох воспоминаний об утраченной любви проникал осипший голос старца:
– Через страх, гнев, страсть и боль анимы ты узрел свою тень и потому смог видеть глазами своего демона. Но истинное чудо в том, что ты умудрился забрать демона с собой, минуя двери теней, что никому не удавалось до тебя. Вместо одной тени мы свидетельствуем сразу две: твою и демона, извлечённого тобой из Пангеи. Пусть так. Свидетельствуем!