Иллюстратор-2. Узел творения - стр. 19
Тёмный ангел на посылках у трёх стариков? За этим я возродился из небытия? Немногим лучше, чем питать кровью цветочное поле умертвиев. И я уж точно не грезил об оазисе – меня вполне устраивала пустыня. Я уже представлял, как при первом же поручении затворю за собой дверь, запечатаю стальным замком, а ключ потеряю безвозвратно.
Но не могло всё так просто сойтись – не сейчас, не здесь. Словно подслушав мои мысли, всеведущий Джаббар произнёс:
– Да будет тебе известно, тёмный ангел, Странник всегда возвращается домой.
В недоумении я воззрился на старца, не понимая, в чём подвох. А смотреть меж тем следовало под ноги. Мимоходом, ускользая от взглядов, изящная и неуловимая, к моему сапогу подкралась маленькая змейка: диковинного золотистого окраса, она сливалась с песком. Змейка изогнулась в прыжке и в одно касание оплела колено, не дав опомниться. Проскользнула за пояс, нырнула под рубашку и спустя секунду обвилась вокруг шеи. И вдруг замерла…
Я почувствовал лёгкое жжение, наверное, от укуса. Но не он беспокоил меня. Зеркало, отражавшее незнакомца, всё ещё стояло передо мной, и глядя в него, мне стало ясно, отчего змея завершила путь: впрочем, никакой змеи в зеркале не было – вместо неё шею незнакомца украшал золотой браслет, такой же, как у всех здешних слуг.
С новой силой внутри меня закипал гнев: носить на шее змею, пускай и из чистого золота, – сомнительное удовольствие. Попытался снять – не удалось нащупать застёжку, и в зеркале я никак не мог её разглядеть. Отмахнувшись, я отвернулся от зеркала. Я был до крайности раздражён.
Без слов я удалялся от догоревшего костра и Свидетелей тени. Но каждый удар сердца бил тревогу, смущая мою решимость, трезвоня о том, что не выйдет так просто расстаться с тенями, успевшими порядком надоесть.
И вышло именно так. В первый момент я подумал, что кто-то подкрался сзади и схватил меня за горло – так резко мне перекрыли воздух. Обернулся – рядом никого, а тем временем шею давило сильнее и сильнее. Золотой хомут рывками стягивал горло. Я силился бежать, и тогда изощрённые на издёвку тени довершили дело. Острые шипы пронзили шею. С отчаянным криком я рухнул наземь. Сознание меркло.
И где-то на границе забвения я различил слова, с ехидством брошенные склонившимся надо мной Аббасом:
– Странник всегда возвращается домой…
Время от времени я приходил в сознание: видел, как волочился за мной кровавый след, пока неутомимый старейшина тянул моё чуть живое тело на неосязаемой привязи (в мире, где мосты сами по себе висели над пропастью, ошейник с невидимым поводом – в порядке вещей). Слышал, как лязгнул засов, заскрежетала крышка подземного люка, как шуршал осыпавшийся с неё в яму песок, туда же следом бросили меня, захлопнув капкан. «Вот, выходит, какие продукты они хранят под землёй», – печально улыбнулся я, запоздало сожалея о недомыслии.
Песчаный панцирь отгородил меня от дневного света, и звуки тоже не проникали в подземелье. Беззвучие лишь изредка нарушало шуршание песка при малейшем движении тела, казавшееся таким запредельно шумным в одинокой тиши, что порой закладывало уши. Но куда больше одинокого плена тяготила моя новая суть. Как будто всё время внутри кипели пекельные котлы, вызывая навязчивые помыслы и желания.
Я страстно желал повидаться с Ингрит. Прояснить: почему она заманила меня в ловушку, привела к Свидетелям тени, зная, что меня ждёт ошейник раба?