Размер шрифта

Илион. Город и страна троянцев. Том 1 - стр. 36

/_>2 фута и высотой 16^>1/_>2 фута, который отчасти состоит из известняка, который пришлось снять, надо было сровнять скалу для того, чтобы построить на ней стену. Эти две стены наверху совершенно плоские и никогда не были выше; длина их составляет 140 футов, общая ширина 40 футов с востока и 30 футов на западном конце. Остатки кирпичных стен и массы разбитых кирпичей, керамики, пряслиц, каменных орудий, жерновов и т. д., которыми они были покрыты, судя по всему, говорят о том, что стены использовались жителями третьего, или сожженного, города, как и основания Большой башни; итак, чтобы избежать недопонимания, я буду называть в данной работе эти стены Большой башней, хотя, возможно, первоначально строители предназначали их и для иной цели. Рис. 3 схематично показывает две стены так, как они выглядели тогда, когда были впервые обнаружены и когда они все еще казались сплошной массой кладки. Гораздо лучший вид на эти две больших стены дает рис. 144.

§ V. Третий год работы в Гиссарлыке: 1873

Я прекратил раскопки 14 августа 1872 года и возобновил свою деятельность в обществе своей жены 1 февраля следующего года. Предыдущей осенью рядом с нашими двумя деревянными бараками мы построили себе дом из камней, обнаруженных в ходе моих раскопок, и сделали стены толщиной 2 фута[54]; однако нам пришлось поселить в нем наших бригадиров, поскольку у них было недостаточно одеял и покрывал, и иначе они просто пропали бы от страшного зимнего холода. Поэтому бедная моя жена и я очень страдали, поскольку ледяной северный ветер (заставлявший вспомнить о частых упоминаниях порывов Борея у Гомера) так яростно дул через щели в стенах нашего дома, которые были сделаны из досок, что вечером мы даже не могли зажечь лампы, и, хотя в очаге у нас и был огонь, термометр показывал -4° по Реомюру, или 23° по Фаренгейту, так что вода, которая стояла рядом с очагом, замерзала в сплошную массу льда. Днем мы хоть как-то могли терпеть холод, работая на раскопках, однако вечерами ничто не согревало нас, кроме нашего энтузиазма от великой работы – открытия Трои[55].

Однажды мы просто каким-то чудом едва не сгорели заживо. Камни нашего очага лежали просто на досках пола, и то ли через трещину в цементе между камнями, то ли по какой-то другой причине, но однажды ночью огонь перекинулся на пол, и он загорелся; когда случайно в три часа ночи я проснулся – увидел, что большая часть пола горит. Комната заполнилась густым дымом, и северная стена уже начала гореть; нескольких секунд было бы достаточно, чтобы в ней прогорело отверстие, и тогда весь дом загорелся бы меньше чем за минуты, поскольку с той стороны дул сильный северный ветер. Однако я не потерял присутствия духа. Вылив содержимое ванны на горящую стену, я немедленно остановил огонь в том направлении. Наши крики разбудили рабочего, который спал в соседней комнате, и он позвал бригадиров из каменного дома нам на помощь. Не теряя ни минуты, они схватили молотки, железные рычаги и мотыги; они разбили пол, разобрали его на куски и набросали на него кучи мокрой земли, поскольку воды у нас не было. Однако, поскольку нижние бревна горели во многих местах, прошло четверть часа, прежде чем мы потушили огонь и опасность миновала.

Первые три недели у меня было в среднем только 100 рабочих, однако 24 февраля нам удалось увеличить их число до 158 и позднее до 160; таким оставалось среднее число наших рабочих вплоть до самого конца.

Страница 36

На следующую страницу