Размер шрифта

Илион. Город и страна троянцев. Том 1 - стр. 32

высказывался против Бунарбаши и считал, что гомеровский город находился у деревни Чиблак; эта теория потом была принята П. Баркером Уэббом[43]. Такие весомые авторитеты, как Джордж Грот[44], Юлиус Браун[45] и Густав фон Экенбрехер[46], также высказывались в пользу Гиссарлыка. Далее, г-н Фрэнк Калверт, который начал с поддержки теории, помещавшей Трою в Бунарбаши, благодаря аргументам вышеупомянутых авторов, и особенно, судя по всему, Макларена и Баркера Уэбба, перешел на сторону теории «Троя—Гиссарлык» и стал ее горячим защитником. Калверт владеет почти половиною Гиссарлыка, и в двух маленьких рвах, которые он выкопал на принадлежащей ему земле, перед моим визитом ему удалось обнаружить некоторые остатки македонского и римского периода, а также часть стены эллинской кладки, которая, согласно Плутарху (в его жизнеописании Александра), была построена Лисимахом. Я немедленно решил начать здесь раскопки и объявил об этом намерении в книге «Итака, Пелопоннес и Троя» (Ithaque, le Péloponnèse et Troie), которую я опубликовал в конце 1868 года[47]. Когда я послал экземпляр этой работы вместе с диссертацией на древнегреческом в университет Ростока, это ученое учреждение почтило меня дипломом доктора философии. С неустанным усердием я с тех пор стараюсь показать себя достойным оказанной мне чести.

В вышеназванной книге я упомянул (гл. 2), что, согласно моей интерпретации пассажа Павсания (II. 16. § 4), в котором он говорит о микенских гробницах, царские гробницы надо искать в самом акрополе, а не в нижнем городе. Поскольку эта моя интерпретация противоречила мнению всех других ученых, она в то время была отвергнута; однако, когда в 1876 году я обнаружил эти погребения с их великими сокровищами на том самом месте, которое я указал, оказалось, видимо, что не правы были мои критики, а не я.

Обстоятельства вынудили меня пробыть почти весь 1869 год в США, и только в апреле 1870 года я смог вернуться в Гиссарлык и произвести предварительные раскопки, чтобы проверить глубину, на которую простирался культурный слой (artificial soil). Я делал раскопки на северо-западном углу, там, где величина холма значительно возрастала и где, соответственно, скопление руин эллинского периода было очень большим. Здесь, только углубившись на 16 футов ниже поверхности, я обнаружил стену из огромных камней толщиной 6^>1/_>2 фута, которая, как показали мои позднейшие раскопки, принадлежала башне македонской эпохи.

§ III. Первый год работы в Гиссарлыке: 1871

Чтобы произвести более обширные раскопки, мне нужен был фирман от Блистательной Порты, который я получил только в сентябре 1871 года благодаря любезному содействию моих друзей, дипломатического представителя США в Константинополе, г-на Уэйна Маквея, и покойного драгомана посольства США, г-на Джона П. Брауна.

Наконец, 27 сентября я отправился к Дарданеллам вместе со своей женой, Софией Шлиман, которая является уроженкой Афин и горячей почитательницей Гомера и которая с жизнерадостным энтузиазмом присоединилась ко мне в осуществлении той великой задачи, которую примерно полвека назад я в своей детской простоте обещал осуществить своему отцу и которую планировал вместе с Минной. Однако на нашем пути вставали постоянные помехи со стороны турецких властей, и лишь 11 октября мы наконец смогли фактически начать нашу работу. Поскольку у нас не было никакого другого крова, нам пришлось поселиться в соседней турецкой деревне Чиблак, в миле с четвертью от Гиссарлыка. Проработав в среднем с восемьюдесятью рабочими в день до 24 ноября, мы были вынуждены прекратить раскопки на зиму. Однако за это время мы смогли выкопать большую траншею на поверхности крутого северного склона и углубиться на 33 фута под поверхность холма.

Страница 32

На следующую страницу