II THE HORROR. Когда я поняла, что должна тебя бояться - стр. 10

– Давай, это поможет. Мне надо, чтобы ты пришла в себя.

Я бездумно вдыхаю, освобождая конверт, откидываюсь на подушку и вытаскиваю письмо.

Его строки внедряются в мою кровь и центральную нервную систему вместе с эфиром бензоилэкгонина. Пик концентрации в крови наступает через пять минут, примерно через столько, сколько мне потребовалось, чтобы прочитать его письмо.

То есть, читая это письмо с нарастающим эффектом, я впадала в эйфорию, которая достигла своего пика к «Я очень люблю тебя».

Я расслабленно улыбаюсь. Миша, добившись нужного ему эффекта, произносит:

– Собери вещи, которые тебе нужны на первое время, и я отвезу тебя домой. Где ключ от «бехи»?

Я растерянно мотаю головой, пока натягиваю первые попавшиеся штаны на кости, оставшиеся от моих ног. Миша снисходительно смотрит на меня и, махнув рукой, выходит в коридор. Я слышу, как он открывает ящики и копается в них.

– Нашёл! – Не без гордости произносит он из коридора.

Я безучастно выхожу к нему с пакетом вещей, которые запихнула туда без какой-либо логики. Он забирает пакет у меня из руки, сдёргивает мою куртку с вешалки и протягивает мне. Кивает в сторону выхода. Я послушно иду за ним, как за светом в конце тоннеля ровно, как и две недели назад, бездумно ехала за его машиной. Сажусь на пассажирское сиденье BMW седьмой серии, которая внутри практически не отличается от пятой, если вы так же внимательны к подобным вещам, как и я. Миша прикуривает сигарету и протягивает мне открытую пачку «Парламента».

Мы несёмся по до боли знакомой дороге от моего дома к дому Димы. Я смотрю на Мишу, чтобы не поймать галлюцинацию из прошлого. Как сильно они похожи! Даже внешне, как братья. Только этот не пахнет эйфорией. Но я всё равно её чувствую, пока мои пресинаптические мембраны не могут захватить нейромедиаторы и они копятся с каждым прохождением нервного импульса в синаптических щелях.

Миша останавливается рядом с моей BMW, странно припаркованной на улице. Будто её бросили сюда сверху на сугроб. Он, заметив, что я смотрю на машину, говорит:

– Её эвакуировали с Московского, отвезли на штрафстоянку. Я её оттуда забрал на эвакуаторе. В паркинг было не загнать, – он слегка пожимает плечами, – я из канистры её заправил. Следи за бензином, – он говорит со мной мягко или я стала менее восприимчивой после обезболивания? – Посиди, я перегоню её.

Миша берёт ключ от Диминой машины и направляется к ней, а я всматриваюсь в эту размазанную картину удаляющейся от меня чёрной фигуры в сторону BMW с номером «ХАМ». Как же они похожи! Невыносимо. Со спины их можно перепутать, хоть Миша и выше Димы на пол головы.

Через долю секунды он резко открывает водительскую дверь своей машины, и я вздрагиваю, не ожидая, что он вернётся так быстро. Последнее, что я помню, это тёмную фигуру, медленно удаляющуюся в сторону чёрной машины с номером «ХАМ». Я поворачиваю голову. Сейчас там нет ни фигуры, ни машины. Как мираж.

– Пойдём, – говорит Миша, заглушив свою машину. – Я припарковал тачку на его месте «ноль ноль семь», запомни.

Я помню, потому что мы всегда шутили, что у него место Джеймса Бонда. Мы заходим в подъезд, и мой взгляд тут же падает на открытый почтовый ящик с номером шесть шесть. Когда я впервые оказалась здесь, Дима подошёл к этому ящику и захлопнул его. Затем он повернулся ко мне с улыбкой и сказал, что ему никто не пишет письма и поэтому он даже не знает, где ключ от этого ящика. Я тогда робко пошутила, что если ему это принципиально важно, то я могу писать ему письма. Он ответил, что предпочитает другой способ коммуникации со мной. Да, да, он так и сказал, заглянув своими чёрными глазами в мои серо-голубые: