Игры небожителей - стр. 24

Мясистое лицо полицейского чуть придвинулось к плечу матери.

– Нина Николаевна, это важно. Вспомни. Мы ведь однажды так вот, по горячим следам, по золотой фиксе убийцу нашли.

– Фикса – это что? – растерялась мать Вари.

– Это коронка, Нина Николаевна.

И полицейский, который, судя по всему, был местным участковым, ощерил рот и стукнул себя кончиком авторучки по зубам.

– А, понятно, – протянула мать и отрицательно замотала головой. – Нет, золотых коронок точно не было. Зубы все ровные, белые.

– Значит, говоришь, ночевала у соседки, и тут у тебя в доме свет включился?

– Так. Совершенно так. Причем уже под утро. Часа два назад. Мы с ней сюда. А он в холодильник влез по самые коленки и шарит там. Мы с соседкой как заорем! Он из холодильника как вынырнет, как затрясется. Говорит, не кричите, пожалуйста. Я есть просто хочу.

– То есть он в твой дом залез за едой?

– Наверное, зачем еще-то? У меня ценностей нет, телевизор и тот сломался. Я потому и у соседки заночевала. Сериал наш допоздна идет. Она меня и оставила. Говорит, ночуй тут, чего ночью по темноте ноги ломать. А он видит, света нет, и полез.

– За едой? – еще раз уточнил участковый.

– Да. Ну и еще что-то бормотал про какого-то человека. Говорит, подождать его надо. Разминулись, мол. А соседка говорит: тут тебе не перевалочный пункт. И скалкой в него, скалкой. Он и убежал. А мы тебя вызвали, Василий Иванович. Уж прости, что с постели подняли. Боязно как-то. Вдруг он вернется?

Варя вздохнула. Стащила с головы кепку, тряхнула волосами, расправляя пряди. И шагнула в гостиную.

– Привет, мам. Здрасте, Василий Иванович.

– Это кто?! – Толстое туловище участкового вжалось в спинку стула. – Еще один ночной гость?!

– Это? Это Варя – дочка моя, – морщинистое лицо матери осветилось улыбкой, она закачала головой. – Варя! Девочка! Ты откуда?

– С автобуса, мам.

Она подошла к столу, наклонилась. Клюнула губами мать в щеку. От той привычно пахло выпечкой. Будто она только-только отошла от плиты.

– Теперь до нашего города автобусы ходят каждый час, представляешь?

– Радость-то какая, – прошептала мать. Глянула на участкового. – Василий Иванович, дочка вернулась! Радость-то какая! Да что же это мы… Ты же с дороги. Да как же… Я сейчас котел включу, искупаешься. Покушаешь, отдохнешь. Счастье-то какое! Василий Иванович!

Она вскочила с места. Обняла крепко Варю. Поцеловала в обе щеки. Погладила ее по лицу, будто стирала свои поцелуи. И поспешила в котельную. Участковый шумно поднялся со стула. Одернул китель.

– Нина Николаевна, – неуверенно крикнул он вслед Вариной матери. – Так что будем делать-то? Будем писать заявление о проникновении со взломом? У нас ведь ваш вызов зафиксирован. Как быть?

Мать вернулась запыхавшаяся, улыбающаяся. Руки мнут кухонное полотенце.

– Сейчас, милая. Десять минут, и горячая вода будет, – обратилась она к Варе, без конца трогая ее за руки, и тут же рассеянно глянула на участкового. – Я уж прямо и не знаю. Убежал он. Где же его теперь искать? Полиции одна морока. А со мной дочка теперь. Мне и не страшно.

Зато дочке страшно! И еще как! Варя едва не фыркнула. Сдержалась, чтобы мать не пугать.

– А у вас там отчетность всякая. Еще влетит за меня, – мать виновато улыбалась пожилому полицейскому.

– Но я уже и протокол составил, – он надул полные губы, сердито засопел. – Получается, ложный вызов. За это тоже надо отвечать, Нина Николаевна!