Игры небожителей - стр. 23
Варя отстояла в очереди двадцать минут. Купила билет на последний рейс – на половину первого ночи. Вообще не была уверена, что автобусы в их город отправляются в такое время. И даже намеревалась ночевать на вокзале. А с первым утренним рейсом выехать.
А так она к утру уже дома будет. У мамы. Здорово.
В ночном киоске купила бутылку воды, два шоколадных батончика. Бросила в сумочку. Вошла в полупустой автобус, заняла свое место возле окна и почти сразу, как отъехали, она задремала.
Она на удивление крепко спала. Кошмары не задели ее даже краешком. Проснулась от крика водителя, что они приехали на конечную остановку.
Глянула на часы. Половина пятого. Автобусы по городу еще не ходят. Таксистов, выйдя из автобуса, Варя не обнаружила. Попыталась найти через Интернет какой-нибудь номер. Интернета нет!
– Вот дикость, а! – прошептала она и пошла пешком по знакомой с детства дороге.
Два с половиной километра до дома матери она преодолела за полчаса. И уже хвалила, а не ругала себя за то, что на ней были плотные трикотажные штаны и кроссовки. Утро было ветреным, и накрапывал дождь. В коротких шортах, сандалиях и футболке она как раз бы до ангины нагулялась. Скорее бы в дом. В старенький, но теплый. С немодной мебелью, но уютный. Скорее бы упасть в мамины руки и попросить прощения. А там видно будет, как дальше жить.
Варя шагнула из-за высокой ограды районного стоматологического центра, перестроенного не так давно из обычной ветлечебницы. И встала как вкопанная.
Все окна маминого дома светились. В пять утра?! Мама никогда раньше шести не вставала. И никогда не держала входную дверь распахнутой настежь. А она распахнута, черт побери! Распахнута!
Тревожные мысли о том, что это не ее мать, а ее саму там – за родительским порогом – ждет беда, посетили Варю, когда она неожиданно споткнулась у входа об пару мужских ботинок. Споткнулась и встала как вкопанная.
А что, если кто-то узнал ее старый адрес? Узнал и явился за ней сюда, опередив еле плетущийся междугородный автобус. Провел в доме обыск, включив везде свет. И теперь ждет, когда она войдет в гостиную. Ждет, нацелив оружие на дверной проем.
Она замерла на пороге, прислушалась.
В гостиной кто-то тихо разговаривал. Она точно узнала голос матери. Достаточно бодрый, точно не испуганный. И еще мужской голос. Вроде не старый, но и не молодой. Голос этот был Варе незнаком.
На цыпочках она прокралась по коридору к гостиной, моля половицы не скрипеть под ее ногами. Чуть высунулась из-за притолоки. И едва не ахнула в полный голос.
Полицейский! За столом напротив матери сидел человек в мундире. Мясистый профиль. Большая лысая голова. На носу очки. Полицейский негромко о чем-то спрашивал мать и записывал под ее диктовку.
– И больше вы его тут не видели? – Он повел левой рукой: вперед, в сторону и чуть назад.
– Нет. Никогда. Ни раньше, ни потом. То есть не видела.
– Хорошо. Давай еще раз пройдемся по его приметам.
– Давай.
Худенькая спина матери под байковым халатом распрямилась. Она сложила руки на столе, скрестив пальцы. Чуть склонила голову.
– На вид лет тридцать, не больше. Высокий, худой. Волосы русые, длинные. Пряди так вот за уши делает. Взгляд бегающий.
– Ну, а какие-то особенные приметы были у него? Шрам? Или, может, зуб золотой?